Исторические записки. Т. VI. Наследственные дома

Через какое-то время жена Чжао Шо разрешилась от бремени и родила мальчика. Ту Ань-гу, узнав об этом, устроил поиск во дворце. Мать завернула ребенка в брючину и, обратившись к духам, взмолилась: «Если роду Чжао предстоит исчезнуть, пусть дитя подаст голос; если нашему роду не суждено исчезнуть, пусть дитя промолчит». Когда искавшие приблизились к мальчику, он не издал ни звука и тем спасся. Чэн Ин сказал Гунсунь Чу-цзю: «Сейчас ребенка не обнаружили, но позже наверняка будут повторены его поиски; как тогда быть?». Гунсунь Чу-цзю на это сказал: «Что же труднее — сохранить сироту или убить его?» Чэн Ин ответил: «Погубить легче, поставить сироту на ноги труднее». Гунсунь Чу-цзю тогда сказал: «Покойный глава рода Чжао относился к Вам хорошо, Ваша сила проявилась в борьбе с трудностями, я же шел легким путем, я прошу разрешения погибнуть раньше Вас». После этого эти двое осуществили свое намерение. Они взяли ребенка у какого-то простолюдина, завернули в красивые пеленки и, неся с собой, укрыли его в горах. Потом Чэн Ин вновь показался при дворе и ложно сказал военачальникам: «Я, Ин, не имею способностей, я не в состоянии поставить на ноги сироту из рода Чжао. Кто сможет дать мне тысячу цзиней золота, я укажу тому место, где укрыт сирота рода Чжао». Военачальники возрадовались и дали ему, что он просил, затем послали [48] солдат вслед за Чэн Ином, чтобы напасть на Гунсунь Чу-цзю. Цзю тоже обманно воскликнул: «Какой мелкий человек этот Чэн Ин! Раньше там, в Нижнем дворце, не сумел пожертвовать жизнью, вместе со мной задумал спрятать этого сироту из рода Чжао, а сейчас еще и продал меня. Пусть он не был в состоянии поднять ребенка, но как же можно стерпеть такое предательство!». И, прижав к себе ребенка, он сказал: «О Небо! О Небо! В чем же вина этого сироты из рода Чжао, прошу сохранить ему жизнь! Убейте меня, Чу-цзю, этого достаточно!» Военачальники ничего не слушали, они убили и Чу-цзю и дитя и, считая, что сирота из рода Чжао уже мертв, возрадовались.

Однако в действительности сирота из рода Чжао продолжал жить. С ним в горах продолжал скрываться Чэн Ин. Они прожили там пятнадцать лет. Однажды, когда Цзин-гун заболел, стали гадать, и гадание предвещало, что дом Цзинь и князя ожидает беда. Цзин-гун спросил [о смысле гадания] у Хань Цюэ. Цюэ, зная о том, что сирота из рода Чжао жив, сказал гуну: «После свершения больших дел прекратились жертвоприношения предкам рода Чжао в Цзинь, а ведь еще во времена Чжун Яня этот род принадлежал к фамилии Ин. Хотя Чжун Янь имел человеческое лицо и птичий рот, но он пришел в мир, чтобы помочь иньскому императору Тай-у. При правлении чжоуских государей [все члены рода Чжао] имели блестящие добродетели, когда же подошло время правления Ю-вана и Ли-вана, которые утратили истинный Путь, Шу-дай покинул Чжоу и прибыл в Цзинь, поступив на службу к нашему покойному правителю Вэнь-хоу. И так вплоть до Чэн-гуна из поколения в поколение [люди рода Чжао] имели заслуги, не прерывая никогда жертвоприношения своим предкам. Ныне Вы, наш правитель, — первый, кто покончил с родом Чжао. Жители княжества опечалены этим, но только Вам, правитель, под силу понять предсказания, начертанные на черепашьем панцире». Тогда Цзин-гун спросил: «Остались ли еще в живых потомки рода Чжао?» Хань Цюэ доложил ему всю правду. И Цзин-гун, по совету Хань Цюэ, решил восстановить права чжаоского сироты, призвал его к себе и скрыл его в своем дворце.

Когда военачальники пришли справиться о здоровье гуна, Цзин-гун, окруженный многими сторонниками Хань Цюэ с целью устрашить военачальников, представил им сироту из рода Чжао, которого звали У. Военачальники, не зная, как быть, сказали [в свое оправдание]: «В прошлом все печальные события в Нижнем дворце осуществлялись Ту Ань-гу. Он, ложно ссылаясь на повеление правителя, приказал всем нам, Вашим слугам, сотворить зло. Если бы не так, кто бы из нас осмелился творить такие дела? Несмотря на Вашу болезнь, правитель, мы, Ваши подданные, просим поставить на свое место потомка рода Чжао. Если сейчас, князь, Вы отдадите об этом [49] повеление, — это будет нашим, Ваших слуг, общим желанием!»