Исторические записки. Т. VI. Наследственные дома

Чжао Вэнь, Чжао Цзао, Чжоу Шао, Чжао Цзюнь пытались увещеваниями остановить вана, не вводить хуских одеяний. Они говорили ему, что удобнее держаться прежних правил. Ван им отвечал: «У древних ванов не было одинаковых обычаев. Каким же из древних правил императоры и ваны прошлого следовали, а каким не следовали? Фуси и Шэнь-нун наставляли, но не казнили; Хуан-ди, Яо и Шунь казнили, но не гневались. Когда же подошло время правления трех ванов[228], они устанавливали законы в соответствии с обстоятельствами. Законы и правила, установления и приказы — все следовало разумной необходимости. Одежда, инвентарь, оружие — все должно быть удобным для пользования. Также и правила поведения не должны идти только по одному пути, а полезным для государства не обязательно должно быть только древнее. Древние мудрецы вовсе не наследовали все друг от друга, но возвышались и правили. Упадок домов Ся и Инь и их гибель произошли совсем не из-за смены правил поведения. Если это так, то выступление против древности отнюдь не означает ее отрицания, а следование правилам поведения совсем не достаточно для одобрения большинством. Разве необычная одежда и распутство помешали тому, что в княжествах Цзоу и Лу не было недостатка в необычных деяниях? Разве изменчивость нравов окраинных народов привели к тому, что в царствах У и Юэ исчезли замечательные мужи?[229] Притом мудрец называет одежду тем, что благоприятствует телу, а то, что благоприятствует делам, называет правилами поведения. То, что определяет рамки продвижения [66] вперед и отхода назад, то, что устанавливает формы одежды — все идет от обычных людей, а не от суждения мудрых. Ведь ординарные люди существуют в рамках обычаев установленных, а мудрецы стоят рядом с изменениями. Вот почему поговорка гласит: «Искушенный в книжной премудрости не вникает в повадки лошадей». Если с помощью древности устраивать сегодняшний день, не проникать в изменчивость дел, если следовать [только] деяниям, освященным законом, то этого будет мало для того, чтобы поднять на высоту свой век. Как же не поняли Вы, что брать за образец лишь учения древности недостаточно для управления сегодняшним днем!» После этого ван одел [своих приближенных] в хуские одежды и призвал [для обучения] ци и.

На двадцатом году [правления] (306 г.) Улин-ван отправился в земли Чжуншаня, доехал до Нинцзя. Далее поехал на запад в земли хусцев, добрался до Юйчжуна[230]. Правитель линьских ху подарил ему лошадей. По возвращении ван послал Лоу Хуаня в Цинь, Чоу И — в Хань, Ван Бэня — в Чу, Фу Дина — в Вэй, Чжао Цзюэ — в Ци. Первый советник царства Дай — Чжао Гу, управляя племенами хусцев, собрал их войска.

На двадцать первом году (305 г.) войска Чжао напали на царство Чжуншань: Чжао Шао вел правую армию, Сюй Цзюнь вел левую армию, княжич Чжан вел центральную армию. Общее командование всеми войсками было в руках самого вана. Ню Цзянь руководил колесницами и кавалерией. Чжао Си объединил отряды хусцев и воинов царства Дай. Чжаоские [армии] вошли в горный проход и объединились в Цюйяне, атаковав и захватив Даньцю, Хуаян и укрепления в Чи. Войска под командованием вана захватили Хао, Ши, Фэнлун, Дунъюань[231]. Правитель Чжуншаня поднес чжаосцам четыре селения с просьбой о мире. Улин-ван дал согласие и остановил военные действия. На двадцать третьем году (303 г.) Улин-ван вновь напал на царство Чжуншань. На двадцать пятом году княгиня Хуэй-хоу умерла. [Улин-ван] сделал Чжоу Шао, одетого в варварские одежды, наставником своего сына Хэ. На двадцать шестом году [своего правления] Улин-ван вновь напал на царство Чжуншань. Захватив его земли, на севере дошел до царств Янь и Дай, на западе — до Юньчжуна и Цзююаня[232].

На двадцать седьмом году (299 г) в пятой луне, в день у-шэнь был устроен большой прием в восточном дворце с целью помочь государству. У власти поставили Хэ — сына вана, объявив его ваном. После окончания церемонии в княжеском храме предков все вновь пришли во дворец. Сановники [объявили] себя верными слугами [нового вана]. Фэй И стал первым советником правителя и одновременно наставником вана. Хэ стал Хуэй-вэнь-ваном. Хуэй-вэнь-ван был сыном княгини Хуэй-хоу. Улин-ван стал носить имя Чжуфу (Отец-повелитель). [67]

Чжуфу решил заставить сына управлять государством[233], а сам облачился в хуские одежды и во главе сановников отправился на северо-запад в земли «варваров» ху. Он решил, выйдя на юг из [областей] Юньчжун и Цзююань, неожиданно напасть на царство Цинь. Перед этим [он] обманно, под видом посланца [Чжао], вступил в Цинь. Циньский Чжао-ван не узнал его, но удивился его величественному виду, не свойственному обыкновенному подданному. [Чжао-ван] велел прогнать его; тогда Чжуфу бежал за пределы [циньских застав]. Когда стали проверять и расспрашивать, то узнали, что это был Чжуфу. Циньцы были этим весьма обеспокоены. Чжуфу проник в Цинь, желая лично оценить характер местности, увидеть, что за человек циньский ван.