Исторический калейдоскоп

Устав от этих вопросов, Пушкин посоветовал ему украсть нужную сумму. «Я об этом думал, — отвечал Дуров, — но не у всякого в кармане можно найти сто тысяч, а зарезать или обокрасть человека за безделицу не хочу: у меня есть совесть». На дальнейшее предложение Пушкина — «Просите денег у государя», — выяснилось, что Дуров не только думал об этом, но и просил. «Как! Безо всякого права?» — удивился Пушкин. «Я с того и начал: ваше величество! я никакого права не имею просить у вас то, что составило бы счастие моей жизни; но, ваше величество, на милость образца нет, и так далее». Ответа на свою просьбу он не получил.

Забавно, что Дуров думал обратиться за деньгами к самому Ротшильду: «Да видите ли: один способ выманить у Ротшильда сто тысяч было бы так странно и так забавно написать ему просьбу, чтоб ему было весело, потом рассказать анекдот, который стоил бы ста тысяч. Но сколько трудностей!..»

«Словом, — пишет Пушкин, — нельзя было придумать несообразности и нелепости, о которой бы Дуров уже не подумал. Последний прожект его был выманить эти деньги у англичан, подстрекнув их народное честолюбие. Он хотел обратиться к ним со следующим спичем: „Господа англичане! я бился об заклад об 10 000 рублей, что вы не откажетесь мне дать взаймы 100 000. Господа англичане! избавьте меня от проигрыша, на который навязался я в надежде на ваше всему свету известное великодушие“».

«Недавно, — заканчивает свою заметку о Дурове Пушкин, — получил я от него письмо; он пишет мне: „История моя коротка: я женился, а денег всё нет“. Я отвечал ему: „Жалею, что изо 100 000 способов достать 100 000 рублей ни один ещё, видно, вам не удался“».

P. S.

По свидетельству М. И. Пущина, «цинизм Дурова восхищал и удивлял Пушкина; забота его была постоянная заставлять Дурова что-нибудь рассказывать из своих приключений, которые заставляли Пушкина хохотать от души; с утра он отыскивал Дурова и поздно вечером расставался с ним. Приближалось время отъезда; он условился с ним ехать до Москвы; но ни у того, ни у другого не было денег на дорогу. Я снабдил ими Пушкина на путевые издержки; Дуров приютился к нему. Из Новочеркасска Пушкин мне писал, что Дуров оказался chevalier d'industrie [мошенник], выиграл у него пять тысяч рублей, которые Пушкин достал у наказного атамана, и, заплативши Дурову, в Новочеркасске, с ним разъехался, поскакал один в Москву и, вероятно, с Дуровым никогда более не встретится».[30]

По рассказу литератора Н. В. Сушкова (свойственника Ф. И. Тютчева), Пушкин подарил Дурову рисунок: поэт «начертил на лоскуте бумаги поединщиков: один стреляет из пистолета другой падает раненый. Под этой печальной картиной певец Онегина подписал: „Смерть Пушкина“». Дуров сберёг этот рисунок для потомства.

После смерти отца Василий Дуров сменил его на посту городничего Сарапула, откуда вскоре был переведён на ту же должность в Елабугу. Сюда же вместе с братом переехала и Надежда Дурова. Именно Василий Дуров в 1835 г. убедил свою сестру послать свои «Записки» Пушкину, взявшись при этом быть посредником. Пушкин помог несколько поправить благосостояние Дурова. Сохранилось письмо поэта от 17 марта 1835 г., адресованное Дурову в Елабугу, но по каким-то причинам не отправленное. Речь в нём идёт о заключении договора о публикации «Записок» Н. Дуровой о войне 1812 г.

«Милостивый государь Василий Андреевич!

Очень благодарю вас за присылку Записок и за доверенность, вами мне оказанную. Вот мои предположения: I) Я издаю журнал: во второй книжке оного (то есть в июле месяце) напечатаю я Записки о 12 годе (все или часть их) и тотчас перешлю вам деньги по 200 р. за лист печатный. Дождавшись других записок брата вашего (т. е. Н. Дуровой. — С. Ц.), я думаю соединить с ними и Записки о 12 годе; таким образом книжка будет толще и, следовательно, дороже».

В заметке «О Дурове» Пушкин коротко прошёлся на счёт ещё одной страстишки Василия Андреевича. «Страсть Дурова к женщинам была также очень замечательна. Бывши городничим в Елабуге, влюбился он в одну рыжую бабу, осужденную к кнуту, в ту самую минуту, как она была уже привязана к столбу, а он по должности своей присутствовал при её казни. Он шепнул палачу, чтоб он её поберёг и не трогал её прелестей, белых и жирных, что и было исполнено; после чего Дуров жил несколько дней с прекрасной каторжницей».

Гуляй, страна!

Кто удерживает историческое первенство в бесшабашном праздничном разгуле? Русские? Ошибаетесь.

В истории был случай, когда один правитель в приказном порядке ввёл на 10 дней в своём государстве анархистский рай.