Исторический материализм

Верно, что империализм с необходимостью вырастает из промышленного капитализма. Научное доказательство этому дано именно Лениным. Но какова эта необходимость? Это — необходимость, говорящая о загнивании, упадке и скорой гибели капитализма. Активно действуя в сторону свержения империализма, революционные силы опираются здесь на объективную историческую необходимость. Историческая необходимость внутренне-противоречива, и субъективные факторы истории одновременно и противостоят ей и в ней же находят объективные возможности для своей революционной деятельности. Так марксизмом обосновывается активная, действенная, творческая роль субъективного фактора в истории, превращающего возможность в действительность. Объективная революционная ситуация не может превратиться в победу революции, если налицо отставание субъективных факторов. Лишь диалектическое понимание исторической необходимости как внутренне-противоречивой, лишь конкретный анализ движущих сил данной исторической необходимости дают возможность правильно оценить роль и объективных и субъективных факторов в истории. Марксистско-ленинское понимание революции вооружает нас как против объективизма, обрекающего людей на фаталистическое созерцание так называемых «непреодолимых тенденций» и «неумолимых законов истории», так и против субъективизма, делающего невозможной историческую революционную деятельность людей тем, что лишает её объективной основы.

Выяснением этого вопроса однако не ограничивается значение диалектического и исторического материализма для теории революции.

Революционные изменении совершаются скачкообразно. Происхождение же революционного скачка может быть понятно лишь из закона единства противоположностей, из диалектического закона перехода количества в качество, ибо только эти законы дают ключ к самодвижению, к перерыву постепенности, к скачкам, к уничтожению старого и возникновению нового. Социал-оппортунизм представлял себе «скачок в царство свободы» в виде однократного, быстротечного, безболезненного акта. Это воззрение имеет своим исходным пунктом совершенно абстрактное противопоставление капитализма и социализма. До определённой черты дана-де неизменно восходящая линия цветущего капитализма, за этой чертой дан уже полнокровный социализм. Исчезает таким образом период перехода от капитализма к социализму и вместе с ним и самый «скачок».

Оппортунисты, иронизирует Ленин, «привыкли абстрактно противопоставлять капитализм социализму, а между тем и другим глубокомысленно ставили слово „скачок“»[416]. Впрочем в своём извращении марксизма социал-фашисты сейчас доходят уже и до прямого отрицания революционных скачков. Так Каутский полагает бессмысленным утверждать о том или ином явлении, что оно медленное или скачкообразное, ибо «подобные понятия относительны, и при рассмотрении двух явлений мы с полным правом можем сказать, что одно явление по сравнению с другим развивалось более медленно и менее заметно»[417]. Таким образом «скачок» переносится Каутским в сознание, ставится в зависимость от сравнительной оценки субъекта; он сводится к количественному отличию более быстрого от более медленного движения. То же самое твердит и Кунов. Он ухитряется приписать Марксу мысль, что «политические и социальные революции также относятся к „эволюции“… являются эволюционными актами, но только ускоренными, форсированными актами, торопливым движением вперёд в ускоренном темпе»[418]. Скачок понимается здесь не как разрыв непрерывности, а как более быстрый темп в движении по неизменной линии развития. Социал-фашизм достигает здесь высшего предела в своём уродовании марксизма. Выходит, если верить Каутскому и К°, что превращение капитализма в социализм не есть перерыв непрерывности, выходит, что социализм по существу и не отличается от капитализма!

Недостаточно однако признания скачка как перерыва постепенности для правильного понимания марксистско-ленинских воззрений на революцию.

Скачок нельзя мыслить абстрактно, диалектика и здесь диктует конкретно-исторический подход. Скачки совершаются в природе и в обществе, но между теми и другими — существенное различие. И в пределах общества надо видеть различие между скачком, совершаемым в буржуазной революции, и скачком, совершаемым в пролетарской революции. Все революции, предшествующие революции пролетариата, приводили к смене форм общественных отношений, оставляя неизменной основу этих отношений в виде частной собственности на орудия и средства производства. Рассматриваемые под углом зрения всемирной истории эти революции давали в новых формах продолжение тождественной, построенной на классовой эксплоатации, основы. Пролетарская же революция есть не продолжение, а перелом. Скачок в пролетарской революции есть поэтому скачок особого рода.