Исторический материализм

Абстрактный схематизм, составляющий общее методологическое оружие и Каутского и Люксембург, приводит их к одному и тому же результату — к разоружению пролетариата, хотя и разными путями: в одном случае (у Каутского) через теорию ультраимпериализма; в другом случае (у Люксембург) — через теорию автоматического крушения. «Абстрактно „мыслима“, — говорит Ленин, — новая фаза капитализма после империализма, именно: ультраимпериализм… Не подлежит сомнению, что развитие идёт в направлении к одному единственному тресту, всемирному, поглощающему все без исключения предприятия и все без исключения государства. Но развитие идёт к этому при таких обстоятельствах, таким темпом, при таких противоречиях, конфликтах и потрясениях, — отнюдь не только экономических, но и политических, национальных и пр. и пр., — что непременно раньше, чем дело дойдёт до одного всемирного треста, до „ультраимпериалистского“ всемирного объединения национальных финансовых капиталов, империализм неизбежно должен будет лопнуть, капитализм превратится в свою противоположность»[424]. То же следует сказать и о теории автоматического крушения.

Теория автоматического крушения, как и теория ультраимпериализма, отодвигает дело социализма в даль веков. Теория автоматического крушения, как нетрудно видеть, противостоит учению ленинизма о некапиталистическом пути развития мелкого товарного производства, о возможности вовлечения трудящихся масс крестьянства в строительство социализма. Неудивительно, что теория автоматического крушения находит себе гостеприимство в троцкистском арсенале идей. «В этот тупик, — вещает Троцкий, — загнало Европу мировое развитие, прежде всего развитие Соединённых штатов. Это ныне основная сила капиталистического мира, и характер этой силы автоматически предопределяет безвыходность Европы в рамках капиталистического режима»[425]. Эта «архиреволюционная» поза нужна Троцкому как прикрытие для его социал-фашистского, контрреволюционного отрицания общего кризиса послевоенного капитализма, для прикрытия своей теории больших циклов — этого нового апологетического оружия, доставляемого Троцким контрреволюционной буржуазии.

В работах теоретических столпов международного социал-фашизма (например у Каутского) мы встречаемся с критикой теории Люксембург. Каутский критикует однако Люксембург не за теорию автоматического крушения капитала, а за теорию его крушения. При этом он фальсификаторски отождествляет теорию Люксембург с теорией Маркса.

Комментируя приведённое выше положение Маркса о превращении производственных отношений в оковы для развития производительных сил в том смысле, что для производительных сил капитализма создаётся полное отсутствие какой бы то ни было возможности их движения, современный социал-фашизм ловит Маркса на «ошибках», которые им же придуманы. Путём такого опошления марксовой теории социал-фашисты получают возможность отодвинуть в своей теории крушение капитализма в глубокую даль веков и упрекать Маркса и Энгельса в том, что те в своём «Коммунистическом манифесте» «поторопились» в предсказании сроков наступления краха капитализма.

Каутский становится перед Марксом в «левую» позу и заявляет, что он ждёт победы социализма гораздо раньше, чем производительные силы капитализма придут в конфликт с его производственными отношениями. Более того, согласно схеме Каутского, этот конфликт может и не наступить, так как оказывается, что по мере своего развития капитализм ликвидирует временные свои противоречия, как например противоречия между промышленностью и сельским хозяйством, и даёт своим силам полный расцвет, который сопровождается подъёмом рабочего класса. Неизбежно вытекающий отсюда вывод о невозможности и ненужности социализма Каутский «устраняет» следующим софизмом. Оказывается, что пролетариат повышает неуклонно при капитализме материальный и культурный уровень своего существования, но происходит это в результате борьбы пролетариата за удовлетворение его растущих потребностей. Отрицая теорию обнищания рабочего класса, Каутский видит источник борьбы труда против капитала в «росте потребностей». Таким образом пролетариат оказывается прямо заинтересованным в развитии капитализма, ибо «как ни резка противоположность интересов капитала и труда, всё же общее у них то, что и тот и другой наиболее преуспевает при быстром обороте и росте капитала», ибо «проблема производства важнее, чем вопрос о производственных отношениях. Надо поэтому содействовать возрождению капиталистического хозяйства, его рационализации, бороться с перерывами в производстве».