Исторический роман

Было бы, однако, заблуждением, если бы мы предположили, чтo исторические романы, во множестве появившиеся в первую половину XIX века, строились по скоттовским принципам. Мы говорили уже, что имела большое распространение историческая концепция романтиков, которая была прямо; противоположна его взглядам; но этим, конечно, далеко не исчерпывается характеристика различных течений, существовавших тогда. Укажем здесь только два из них. Одно — это либеральный романтизм; он имеет в мировоззрении и эстетике очень много общего с первоначальными истоками романтизма, с идеологической борьбой против Французской революции, но тем не менее пытается на этой шаткой и противоречивой основе отстаивать идею умеренного прогресса. К другому течению принадлежат те выдающиеся писатели — как Гете или Стендаль — которые сохранили в себе неизменным многое из идейного наследства XVIII века, гуманизм которых содержит в себе до самого конца много непереработанных элементов просветительства. Мы не можем здесь обрисовать даже в самых общих чертах борьбу между этими течениями, но мы дадим краткий анализ нескольких важных примеров, которые показывают, как шло дальнейшее развитие и каково было содержание спора о художественных принципах исторического романа. При этом мы выбираем то, что оказало существенное влияние на судьбу исторического романа, или то, что поможет нам разобраться в причинах, вызвавших теперь кризис этой литературной области.

Мы можем здесь оставить в стороне английских современников и последователей Скотта. В литературах английского языка у Скотта был только один достойный преемник, даже углубивший некоторые принципы его тематики и способа изображения: американец Фенимор Купер.

Главное содержание его бессмертного цикла романов "Кожаный чулок"- это гибель родового общества, одна из важнейших тем Вальтер Скотта. В соответствии с особыми условиями северо-американской истории, эта тема приобретает совершенно новый облик., Скотт изображает борьбу, длящуюся целые века, многообразные формы приспособления пережитков, родового строя к феодальной, а позднее, к нарождающейся капиталистической системе и медленное, постепенное умирание этой формации, терпящей длинный ряд неизбежных поражений. В Америке историческая противоположность формаций предстала в гораздо более резком и непосредственном виде: французская и английская капиталистическая колонизация истребляла физически и морально коренное индейское население, которое жило целые тысячелетия почти не изменяющимся родовым бытом.

Сосредоточенность на этой проблеме, на физическом уничтожении и нравственном развращении, индейских племен, дает романам Купера широкую и далекую историческую перспективу, но в то же время однозначность и прямолинейность общественного противопоставления обедняет их художественный мир по сравнению с романами Вальтер Скотта. Это сказывается особенно сильно на образах англичан и французов, которые всегда схематичны, психологически плоски, изображены с однообразным и тяжеловесным юмором. Бальзак видел эти слабые стороны Купера, которого он; ценил как лучшего последователя Вальтер Скотта, и резко критиковал их. Мы думаем, что этот недостаток связан также с тем, что отдельные фигуры европейцев, появляющиеся в романах Купера, всегда более или менее изолированы от жизни и лишены того живого общественного воздействия друг на друга, какое мы видим, например, у феодалов или горожан Вальтер Скотта.

Художественный интерес Купера прикован к трагически гибнущей родовой общине краснокожих. С большим эпическим талантом он различает две стороны процесса- трагедию гибели и человечески-моральную деклассацию. Потрясающе-трагические черты сосредоточены в нескольких больших фигурах людей, еще уцелевших из племени делаваров; симптомы морального разложения индейцев широко и детально изображены в людях враждебных делаварам племен. Правда, это упрощает картину, но зато и придает ей величественность, иногда приближающуюся к величию античной эпопеи.

Но наибольшего успеха достигает Купер в своеобразном развитии скоттовского "заурядного героя". Главный персонаж его романов — неграмотный, скромный и глубоко порядочный англичанин, охотник Натаниель Бумпо, один из пионеров колонизации, который, однако, как простой человек из народа и пуритански настроенный англичанин, чувствует искреннее расположение к великодушно-простым и человечным индейцам и вступает в тесные отношения с племенем делаваров. По основе своей морали он остается европейцем, но органическая любовь к свободе и влечение к простой и человечной жизни сближают его с индейцами больше, чем с европейцами-колонизаторами, к которым он объективно принадлежит. Рядом с этим простым человеком, который только чувствует, но не может понять трагизм своего положения, Купер создает сильные трагические образы тех первых колонизаторов, которые покинули Англию, чтобы сберечь свою свободу, и сами уничтожают свою и чужую свободу деятельностью в Америке. Об этой исторической трагедии писал Максим Горький: