Истории Андромеды

Частицы Афона вспыхнули, его тон стал более снисходительным и резким, когда он обратился к настойчивости студента в божественном творении.

— Да, именно это я и утверждаю, — покровительственно ответил Афон. — Теория большого взрыва подтверждается эмпирическими данными и бесчисленными научными наблюдениями — чего не хватает вашим причудливым рассказам о богах и мистических существах.

Он раздраженно вздохнул, прежде чем продолжить:

— Именно такие разумиты, как вы, мешают прогрессу своей слепой верой в устаревшие мифологии в ущерб принятию объективной реальности. Ваше нежелание доверять научно доказанной теории только потому, что она противоречит вашим драгоценным убеждениям, демонстрирует интеллектуальную незрелость.

Афон неодобрительно покачал головой.

— Я могу только надеяться, что когда-нибудь вы осознаете важность логических рассуждений и основанного на фактах мышления, а не цепляния за архаичные суеверия.

Студент не унимался и продолжил гнуть свою линию до конца.

— Доказательства, факты, теории — это все научная чепуха, придуманная специально для контроля над населением. Все придумано и создано Богом. Он посылает избранным людям мудрые мысли, из-за которых они строят крутые технологии. Все ваши научные открытия это целиком и полностью заслуга Бога, и никого более.

Афон посмеялся над нелепой предпосылкой, его светящиеся частицы светились презрением. Он решил открыто обратиться к этой теории заговора и развеять любые иллюзии, которые существо могло так горячо держаться.

— А, теперь я вижу, куда мы пришли, — усмехнулся Афон. — Ты один из тех заговорщиков, которые верят, что наука — это грандиозная схема, организованная гнусными силами, стремящимися контролировать общество.

Его тон стал более ледяным, когда он продолжил:

— Позвольте мне прояснить ситуацию. Наука — это беспристрастное изучение нашего мира и вселенной вокруг нас — не столько о контроле, сколько о стремлении к знаниям. Однако как раз богов тысячелетиями использовали как инструменты для обладания властью, беспрекословно удерживая людей в узде.

Он наклонился ближе, решив донести свою точку зрения:

— Когда вы слепо следуете древним верованиям, не подвергая сомнению их обоснованность и не рассматривая альтернативные взгляды, на самом деле это вы находитесь под контролем — не науки, а догмы.

Афон отступил назад и еще раз скрестил руки, самодовольное выражение лица отразилось на его сферическом шлеме.

— Кто на самом деле останавливает технический прогресс? — спросил он риторически с видом превосходства.

Студент тут же ответил ему на его вопрос.

— Это вы останавливаете технический прогресс. Наука — это набор псевдоинтеллектуальной чепухи, которая при правильном сочетании иногда дает правильный ответ. Она не способна ответить на все вопросы, а религия может, поэтому наука должна стоять на втором месте после религии, потому что религия — точная наука. Скажи мне, есть ли жизнь после смерти? Это риторический вопрос, потому что я знаю, что вы, как и другие ученые, не сможете ответить на этот вопрос.

Светящиеся частицы Афона опасно мерцали, его терпение истощалось из-за упрямого невежества студента. Он решил использовать более безжалостный подход, намереваясь сокрушить его слабые доводы и разоблачить хрупкие основы, поддерживающие его заблуждения.

— Ты явно не разбираешься ни в науке, ни в религии, — усмехнулся Афон. — Наука ищет ответы с помощью поддающихся проверке доказательств и экспериментов. Религия может дать утешительные объяснения тем, кто боится неопределенности, но слепая вера далека от “точной науки”, как вы так смехотворно утверждаете.

Его голос сочился презрением, когда он продолжил:

— Что касается жизни после смерти, то существуют теории, основанные на околосмертных переживаниях и внетелесных явлениях, но они остаются неубедительными из-за отсутствия эмпирических доказательств. Наша интеллектуальная честность мешает нам делать окончательных заявлений о неизвестном.