Истории драматургии театра кукол

Лишь только уходили пастухи, хор начинал трагический запев о царе Ироде. На нижнем этаже вертепа появлялись куклы-воины в шлемах, с мечами и пиками. Вслед им шествовал Ирод. Одетый в царскую порфиру, в красном плаще, с короной на голове, следуя по пути, начертанному прорезями в полу вертепной коробки, он садился на трон. К нему подходили волхвы – как правило, одна кукла с тремя фигурками, соединенными вместе. Ирод спрашивал, куда они направляются. Волхвы отвечали, что идут поклониться Новорожденному. Ирод отпускал волхвов с просьбой известить его о месте рождения нового царя. Волхвы переходили на верхний ярус, кланялись новорожденному, подносили дары, после чего собирались восвояси. Путь им преграждал Ангел с предупреждением не возвращаться к Ироду и не верить его лукавым словам.

Действие вновь переносилось на нижний ярус вертепа. Ирод, ожидая известий, сидел на троне, но Хор сообщал, что тот ждет напрасно. Тиран в бешенстве приказывал воинам перебить всех младенцев. Один из воинов вводил в тронный зал Рахиль и сообщал Ироду, что мать хочет умереть вместо сына. Но Ирод был неумолим, и воин поднимал дитя на копье.

Чаша трагедии была переполнена. Наступало время возмездия. Ирод, оставшись один, размышлял о Смерти и велел воинам не пускать ее во дворец. Но страшная гостья являлась:

«ИРОД ( просит отсрочки ): Дай отсрочки один год!

СМЕРТЬ: Ни на один месяц!

ИРОД: Дай на один день!

СМЕРТЬ: Ни на один час!

ИРОД: На одну минуту!

СМЕРТЬ: Ни на одну секунду!

Ирод покорно склонял голову на косу, а Смерть, отрубив голову, плавно удалялась одним ходом, а другим вбегали Черти с визгом и хохотом, окружали тело Ирода и под предводительством огромного Чёрта тащили его в ад.

Хор ( изображает накипь адской смолы ):

Жж… Зз…С…

Трон опустел» [170] .

Так заканчивалась первая часть представления. Исследователи русского фольклора А. Ф. Некрылова и В. Е. Гусев в одной из своих работ обратили внимание на близость этого эпизода вертепа к эпизоду другой русской народной драмы – «О храбром Анике-воине и смерти», а также к рукописной повести XVI в. «Прения живота и смерти» [171] . Это лишний раз доказывает наличие взаимовлияния, элементов общности русской школьной драмы и фольклора.

Вторая, комическая часть представления играется на нижнем ярусе вертепа и представляет собой вариации на темы народной кукольной комедии. Здесь мы находим многочисленные сцены, схожие с «петрушечной камедью», – покупка у Цыгана лошади, пародийные похороны, лечение, сватовство и др. Важно отметить и то обстоятельство, что вторая часть вертепа – своеобразная диалектальная комедия, так как у многих персонажей иной, свой диалект, своя, особая комическая речевая характеристика.

Для сравнения финалов драмы «О царе Ироде» и комедии «Петрушка» обратимся к одному из вариантов концовок народной кукольной комедии:

Петрушка: Эй, человек! Тебя как звать? ( Пауза ).

Смерть ( глухо ): Я – Смерть, тебя с собой зову!

Петрушка: Что? Ты похожа на сову!

Смерть: Я – Смерть и взять тебя пришла!

Петрушка: Другого, видно, не нашла!

Смерть: Твой смертный час пришел, Петрушка!

Петрушка: Иди-ка к черту ты, старушка!» [172] .

Два финала: один – драматический, другой, пародийный – его зеркальное отражение.

Русская кукольная вертепная комедия, по сравнению с украинской, белорусской и польской, содержит в себе значительно больше сатирических, светских элементов. О направлении развития русского вертепа красноречиво говорит тот факт, что в XVI – XVII вв. центральными были события, разворачивавшиеся как на верхнем этаже вертепа («Рождество»), так и на нижнем («Царь Ирод»). В конце XVIII в. центральной частью становятся, в основном, события нижнего этажа: драма о царе Ироде и сатирическая кукольная комедия. В XIX в. вертеп, как справедливо заметили А. Некрылова и В. Гусев, «…совершенно освободился от религиозных сцен, даже само имя Ирод оказалось забытым, и действия некоего безымянного царя-тирана направлены против русского народа, судя по реплике кукольника, открывающего представление: “Начинается комедь, чтоб народу не шуметь, русский народ будем сверху пороть!”» [173] .