Истории и легенды старого Петербурга

Единственное оправдание существования государственных лотерей в том, что часть получаемых таким образом казной средств идет, по крайней мере теоретически, на общеполезные цели. Российские государи не сразу прозрели всю выгоду лотерейных розыгрышей, дозволив поначалу пользоваться ею частным устроителям. Первым из таких предприимчивых дельцов оказался некий часовых дел мастер Я.А. Гасениус, обратившийся в ноябре 1699 года к москвичам с предложением принять участие в доселе неслыханной на Руси игре: «Произволением нашего великого государя царя. Сим всему миру являет Яков Андреев сын Гасениюс… что на дворе окольничего Ивана Ивановича Головина, возле [двора] Андрея Артемоновича [Матвеева], у Николы в Столпах, будет вскоре установлено счастливое воспытание (то есть испытание счастья. – А. И.), по иноземчески называется лотери, в 80 рублев лот, с числами, где всем охотникам или охотницам вольно свою часть испытать, како добыта тысячу рублев за гривну». Далее следует подробнейшее описание порядка проведения розыгрыша, причем удивляет то, что за триста с лишним лет порядок сей не претерпел существенных изменений: те же «счастливые ерлыки» с выигрышами в 1000, 100, 50 рублей и далее по нисходящей до десятиалтынных, то есть 30-копеечных «ерлыков», те же наблюдатели за правильностью розыгрыша в виде «шести верных господ» и, наконец, «два младенца, которые не видевши те лоты или ерлыки пред теми свидетелями и народом, кто желает быть, перед всеми [будут] вынимать». В заключение устроитель лотереи заверял, что «в сем деле будет равная оправа (условия. – А. И.), како большому господину, тако ж и рабу, и младенцу, безо всякого обмана».

Судя по всему, первый лотерейный блин не вышел комом, – напротив, повлек за собой целый ряд подобных же мероприятий, в чем можно убедиться, например, из записи в дневнике П.Д. Апостола, сына малороссийского полковника, пребывавшего в Петербурге во времена Екатерины I. 9 января 1726 года он, в частности, отметил: «Был в лоттерее, где проиграл 2 р.». Из других записей о расходах, содержащихся в том же дневнике, следует, что для богатого парубка этот проигрыш выглядел почти пустячным, но многим его современникам он показался бы если не огромным, то, по крайней мере, весьма внушительным.

Денежные ручейки со всех сторон, сливаясь воедино, превращались в реки, плавно перетекавшие в карманы устроителей частных лотерей. Позднее, однако, настала пора запретов и гонений со стороны властей, публиковавших в их адрес строгие предупреждения. Одно из них появилось в «Санкт-Петербургских ведомостях» на исходе елизаветинского царствования, в январе 1761 года: «Сим объявляется, чтоб имеющие хождение по домам с посудою и другими товарами для играния лотереи, впредь по домам не ходили, под опасением конфискования как посуды, так и всех товаров».

Как оказалось, таким образом правительство просто-напросто стремилось устранить конкурентов, предполагая в скором времени взять доходный лотерейный бизнес под свою опеку: «Сим объявляется, что в будущем Феврале месяце сего 1761 году разыгрывана будет малая одиннадцатикопеешная лотерия, которая учреждена не для чего иного, как токмо чтоб публика могла иметь понятие о большой Государственной Лотерии по 11 рублев билет, а помянутые билеты по 11 копеек раздаются в канцелярии Государственной Лотерии».

Итак, Елизавета Петровна решила обратиться к опыту Франции, где, как уже было сказано, начиная с XVIII века устраивались государственные лотереи, успешно пополнявшие быстро таявшую от непомерных трат казну. Российская императрица, которая в это время вела разорительную войну с Пруссией, нуждалась в дополнительных доходах никак не меньше французского короля. Курьез в том, что первыми, кто испытал на себе плоды благодетельной затеи правительства, оказались как раз русские войска, занимавшие в ту пору столицу Восточной Пруссии – город Кенигсберг.

Рассказывая о событиях осени 1760 года, известный мемуарист А.Т. Болотов упоминает и об этом: «У генерала нашего были то и дело балы… а сверх того, имели мы около сего времени и другую забаву: прислана была к нам в Кенигсберг – для выпорожнения и у нас, и у многих кенигсбергских жителей карманов и обобрания у всех излишних денег – казенная лотерея. До сего времени не имели мы об ней никакого понятия, а тогда узнали ее довольно-предовольно и за любопытство свое заплатили дорого. У многих из нашей братьи, а особливо охотничков, любопытных и желавших вдруг разбогатеть, не осталось ни рубля в кармане, а нельзя сказать, чтоб и я не сделался вкладчиком в оную».