Истории моей мамы

Люди туда только по рекомендации попадали. Лева установил своеобразное членство, как в закрытом клубе. За нового посетителя должны были поручиться как минимум двое постоянных игроков. Так что Лева считал, что он в безопасности – не сдадут, прикроют. Он был «свой» и знал то, чего знать не положено – кто каких девочек предпочитает, кто пить не умеет и языком много треплет. Но Лева держал язык за зубами, поэтому его особенно ценили. А ты помнишь, какие он нам билеты доставал? И в Большой, и в «Современник»! У него были колоссальные связи во всех кругах. Он, можно сказать, был честным, вел честную игру. Но где-то случился прокол, в его квартиру нагрянула милиция. Настоящая облава. Видимо, кто-то наверху решил прикрыть притон. Или Лева узнал слишком много и стал опасен. Ему удалось сбежать – предупредили верные клиенты. Я точно не знаю, что случилось – он так и не рассказал.

Он появился у нас на пороге в пять утра. И чуть ли не впервые назвал меня по имени.

– Ольгуш, спасай, – сказал он и плюхнулся на стул. Потом достал из сумки бутылку коньяка и налил в чайную чашку. Представляешь? Лев Аркадьевич пил коньяк из чайной чашки! Выхлебал полбутылки и не заметил. И закусывал не лимончиком, а колбасой с разделочной доски.

– Я же говорил, что ты мне будешь нужна. Выручай. Сейчас. Спрячь меня, – попросил он. – Если меня поймают, я сяду до конца жизни. Или меня убьют раньше. Можно я у тебя поживу?

– Ты, что ли, здесь решил спрятаться?

– Да, про тебя никто не знает. Я могу на раскладушке поспать. Ольгуш, мне больше некуда идти. Домой нельзя. Да меня по дороге пристрелят.

– А ты не думаешь, что тебя и здесь пристрелят? Да еще и меня, и Машу?

– Нет, слежки не было. Точно. Я проверял. Пешком шел, в подъездах прятался.

– Ну позвони кому-нибудь. У тебя же такие связи! Что я‑то могу?

– Связи… они меня сдадут, не ойкнув…

– У тебя же были знакомые в милиции. На самом верху.

– Были, да сплыли. Никого нет. Предупредили те, от кого не ждал…

Мне стало его жаль. Среди его многочисленных приятелей не было настоящих друзей. Он оказался никому не нужен.

– Нет, здесь я тебя не оставлю, – решила я. – Давай мы тебя в деревню отправим. На Кавказ.

– Не доеду, – замахал руками Лева. – Билеты, документы… Нет, меня в тамбуре пристрелят.

– Кому ты дорогу перешел?

Лева пожал плечами.

– Киселева, придумай что-нибудь, ты же умная!

Лева у меня на кухне в пять утра стал точной копией престарелого спаниеля. И его роскошный наряд, начищенные ботинки вмиг превратились в карнавальный костюм. Ну не могла я ему отказать. Особенно после той банки икры, которую он для тебя достал. В общем, я позвонила Йосе.

* * *

Йося, Иосиф Михайлович был моим доктором. Частным. Как и все советские дети, я была прикреплена к поликлинике, но лечил меня Йося. Мама доверяла только ему. Он приезжал по первому зову, будь то мои сопли или мамина спина, поврежденная в аварии еще в молодости. Йося ставил блокаду маме, выдавал мне аскорбинку и был всегда под рукой. Причем в буквальном смысле слова – в истории с Эльзой и ее сестрой Наташей он маме очень помог. Он жил в «трех башнях» – так назывались дома рядом с дорогой. В первой башне находилась булочная, во второй – ремонт обуви, в третьей – овощной. Так что мимо трех башен ходили все жители нашего района.

* * *

– Йося, ты мне нужен, – позвонила я ему. – Да, прямо сейчас. Нет, с Машей все в порядке. Нет, не могу говорить. Приходи, пожалуйста, побыстрее.

Мама посмотрела на Леву. Тот сразу все понял и положил на стол кейс, с которым не расставался, набрал шифр и откинул крышку. Столько денег я не видела никогда. Перевязанные пачками купюры.

– Йось, пять утра, я бы тебе не звонила, если бы не что-то серьезное. Двойной, тройной гонорар. Сколько скажешь.

Врач пришел через пятнадцать минут. Я показала на Леву и попросила его спрятать. Йося, как ни странно, даже не удивился и сказал, что мог бы не спешить. Он думал, что у мамы как минимум сердечный приступ или кто-то еще умирает, лежа у нас на кухне. А спрятать – вообще не проблема. Тем более если есть деньги.

– И что ты предлагаешь? – спросила я.

– Отправим его на Соколиную Гору, – устало сказал Йося. – Я так понимаю, документов у пациента нет?

– Нет, – ответила я.

– И поступил в больницу он еще два дня назад, правильно?

– Правильно, – кивнула я.

– И все это время лежит в реанимации после тяжелой операции, так?

– Так. Йося – ты гений.

– Мне идти сегодня на сутки, а ты меня по такому пустяку разбудила, – буркнул доктор.

– А как я доеду до больницы? – спросил Лева.

– Как и положено больному. На машине «Скорой помощи». У вас ведь острый приступ был. Ольга, дай мне телефон. И в вашем кейсе не найдется мелких купюр? Боюсь, водители и санитары не дадут вам сдачи…

Йося вызвал «Скорую», сделал еще несколько звонков и попросил кофе. Он пил очень крепкий и очень сладкий кофе и говорил, что такой умею варить только я, поэтому он к нам и ходит.

– Ольга, у тебя хна есть? – очень серьезно спросил Йося, как будто речь шла о запасе бинтов, жаропонижающих средств или других лекарствах.

– Есть, – не поняла я, – и хна, и басма. А что?