Истории моей мамы

Не думаю, что Настя ему поверила. Да и он, естественно, решил, что отхватит деньги тестя, а потом будет делать все, что захочет. Он ведь считал, что разведен – Настя ему не сообщила о том, что их развод признан недействительным. И Виктор заливался соловьем, рассказывая, что они снова поженятся, уже навсегда. По-настоящему. И свадьбу шикарную сыграют. Настя кивала и улыбалась.

Юбилей Ивана Ивановича отмечали широко – в самом роскошном ресторане города. Гости, тосты, все, как положено. С чего началась драка, никто из присутствующих не вспомнил. Или не захотел вспомнить. Но в протоколе записали следующее – Виктор вдруг набросился на одного из гостей и начал его избивать. Пострадавший не сопротивлялся. Виктор схватил нож… Вызвали милицию и «Скорую» – пострадавший получил тяжкие телесные повреждения.

Виктора забрали в милицию и предъявили обвинение. Он говорил, что не помнит ни самой драки, ни того, с кем дрался. Как затмение какое-то. Да не мог он на человека наброситься. Последний раз дрался еще в молодости. Один раз махнул, его и припечатали. А уж чтобы до полусмерти избить… Нет, это ошибка.

На Виктора завели уголовное дело. Он сидел в следственном изоляторе, ходил на допросы. Ему грозило до восьми лет лишения свободы. Настя пришла к нему один раз.

– Я тебя вытащу. Наймем адвоката, и все будет хорошо. Только надо, чтобы ты подписал бумаги.

Виктор подписал все не читая.

– Попроси отца, он поможет. Я больше не выдержу. Только вытащи меня отсюда! Все, что хочешь, сделаю! – кричал ей Виктор.

В изоляторе Виктор провел три месяца. За это время Настя с ним развелась. Ему дали условный срок, но это уже не имело значения. Виктор вышел больной, седой и раздавленный – его избивали, несколько раз насиловали. Один раз еле откачали – он пытался повеситься. Не дали умереть только потому, что команды не поступало. Виктору было уже все равно – от него уже ничего не осталось.

Настя его не встретила. Никто не встретил. Она уехала в Москву и приехала ко мне с бутылкой коньяка, тортом и ананасом.

– Вот, ананас тебе привезла! – заявила она.

– Зачем? – спросила я.

– Отметим мой развод!

Ананас оказался прогнившим. Не важно.

– Настя, зачем ты это сделала?

В том, что все это организовала Настя, не было никаких сомнений. Она праздновала победу и наслаждалась.

– Как зачем? Отомстила. А он зачем так со мной? Ты считаешь, я должна была его простить? После того, как он меня обобрал?

– Твой отец тебе помогал?

– Он ничего не знал. Ему и не надо было. Я просто звонила, кому надо, и от имени отца просила то, что хотела. Мне и без него все устроили. В лучшем виде. Заплатить пришлось, но не много – Виктора и без денег были рады в асфальт закатать. Он ведь не мужик даже.

– И что с ним теперь будет?

– Мне-то какая разница? Пусть живет, как хочет.

– Тебе его совсем не жаль?

– А меня кто-нибудь пожалел? Даже ты меня не пожалела! Он получил то, что заслужил! Как он со мной, так и я с ним!

– Ты ведь с ним жила столько лет. Все-таки не чужой человек. Ты же знала, что он сразу сломается. Не выдержит.

– Конечно, знала. И девку эту к нему специально подсадила.

– Какую девку?

– Которая его в ресторане накачала до беспамятства. Все считали, что я дура недалекая, дальше своего носа не вижу, а я не дура! Слышишь? Я умная, умнее всех вас! Я все организовала получше Витюши! И он теперь в говне будет валяться! До конца жизни меня вспоминать будет!

– А Иван Иванович? Что он?

– Догадался, – хмыкнула Настя, – или доложили. Сказал, что я ему больше не дочь. Ну и плевать я хотела. Всю жизнь за его деньгами бегала. Сюсюкалась, пресмыкалась. Папочка то, папочка се. А ему на меня наплевать. Знаешь, что он мне сказал? Что Виктор мне под стать. Что он мой уровень! Что папа? Наймет себе какую-нибудь медсестру. С его-то деньгами. Купит того, кто о нем позаботится.

Виктор уехал в строящийся поселок под Тюменью. Работал дворником на складе. И через год умер.

Иван Иванович скончался в больнице. Он все оставил дочери. Правда, у него не было никаких особых сбережений, а уж тем более несметных богатств. Квартира в Тюмени и небольшой счет на сберкнижке.

Одна холодная зима

– Ты была маленькая и не должна помнить ту зиму. 1978 год. Было очень холодно. Страшные морозы. Декабрь. Жителям старых, кирпичных домов было легче. Хуже всего пришлось тем, кто только переехал в новостройки, в кооперативные дома на окраине Москвы, которые вообще тепло не держали, трубы лопались. И в оконных рамах щели толщиной с палец. Дома были признаны аварийными. Людей тогда предупреждали, чтобы уезжали – кто куда может. На время. Представляешь, только въехали в новые, красивые многоэтажные дома и… холод, жуткий холод. Целыми районами уезжали. Я отправила тебя с семьей Йоси к бабушке, на Кавказ. Еле билеты достала. А сама осталась – работала в управлении кооперативного хозяйства.