Истории Подонков

Если бы Бобров мог ответить, то он ответил бы: «В гостях». Но так как он и вправду находился в гостях, то он и не знал, что у него на работе кто-то интересуется его собственным местонахождением. А в гостях он был у романиста Хватова. Бобров собирал компромат на Варфоломея Индигова. Вначале следователь еще пытался что-то записывать, но через два часа плюнул на это дело и подарил блокнот Анне Карениной-Млековой. Поэтесса обрадовалась и тотчас начала сочинять стих под названием «Он раздел меня в 13-м трамвае». А Бобров тупо пил дармовую водку, слушая все новые и новые истории об извращенце Индигове. Случай с глухонемым мальчиком представлялся теперь невинной шалостью малолетнего карапуза. Бобров складывал в уме сроки, которые Варфоломей Индигов уже заработал. У следователя получалось, что этот отщепенец-садист выйдет из-за решетки на следующий год после того, как погаснет Солнце. Если, конечно, останется жив после 153 высших мер. Бобров грязно выругался.

— Не волнуйтесь, — тронула его за плечо Анна Каренина-Млекова, — хотите, я прочту Вам мою новую поэму «Диван и раскладушка»?

— Будьте добры, — истерически выкрикнул Бобров, — читайте, пожалуйста, мне!

Поэтесса выпятила грудь, выбив из рук Хватова стакан коньяка, и начала читать:

Что диван, что раскладушка

Что тахта, и что кровать

Что матрас, и что подушка

Говорила в детстве мать

Все едино, что перина

Что ковер, что венский стул

Говорила мне Галина

Не спастися от акул

Что Геннадий, что Евгений

Что Матвей, и что Кирилл

Сотни, тысячи растлений

Для тебя мир накопил!

Сзади, спереди и сбоку

Стоя, сидя и вися

Быстро, медленно, с наскоку

Все туда, где есть сисЯ…

— СисЯ? — удивился романист Хватов. — То есть как это — «сисЯ»? Вовсе не сисЯ…

— Оскорблять женщину не позволю, — заорал вдрызг пьяный Бобров, — еще какая сисЯ! Ого какая СисЯ! Всем СисЯм СисЯ!

***

Возник очередной литературный спор. Боброва били всем домом: романист Хватов, его старший брат Валентин, вновь приехавший из Сибири, на этот раз узнать, все ли в порядке у него с желудком, проснувшийся и от того злой барабанщик, и девочка Таня, уставшая от постоянного тления и обрадовавшаяся новому для себя занятию. Лишь Анна Каренина-Млекова не принимала участия в Вифлеемском избиении, а сидела тихо у окна и романтически глядела на мелодраматический закат. Слезы печального счастья катились по ее все еще молодому лицу и падали в ложбинку меж ее все еще высоких грудей. Поэтессе виделся неясный образ чудесного принца, ждущего где-то за горизонтом и плачущего где-то по вечерам, глядя на точно такой же закат. Образ становился четче, Анна Каренина-Млекова почувствовала, что еще немного — и она увидит его.

***

И она его увидела. За оконным стеклом прямо напротив нее висел недавно утопший Штунмахер и жевал водоросли. Изо рта у призрака торчала прозрачная трубка, по которой, судя по всему, бежала, весело журча, речная водичка. Поэтессе одно за другим вспомнились все события ее литературной жизни: пьянки, дебоши, оргии, разгулы, беспутство, отдельно случай из раннего детства, когда она, двенадцатилетняя девочка, сочинила свое первое стихотворение. Речь в нем шла о бедной, но доброй девушке, в которую влюбляется богатый, но злой юноша. Девушка соглашается стать его женой при условии, что он купит очень дорогое лекарство для одного бедного, но злого юноши, в которого как раз влюблена главная героиня. Богатый, но злой дает согласие, но, женившись на бедной и доброй девушке, не только не покупает лекарство ее бедному, но злому возлюбленному, но даже выгоняет его из страны. Тогда бедная, но добрая девушка удаляется в башню и ничего не ест, то бишь объявляет голодовку. Узнав об этом, богатый, но злой решает выполнить свое обещание и покупает очень дорогое лекарство для бедного и злого. Но, оказывается, что бедный и злой юноша, не зная о том, что муж бедной, но доброй девушки купил ему очень дорогое лекарство, пробирается тайком во дворец и в поединке убивает богатого, но злого. Падая, богатый и злой юноша разбивает склянку с очень дорогим лекарством, и бедный, но злой победитель чувствует приближение своего конца. Из последних сил он добирается до башни и видит на полу бедную, но добрую девушку, умершую пять минут назад от истощения. Бедный, но злой юноша испускает последний вопль и замертво падает рядом с главной героиней. Величие момента поддерживают заунывно-протяжные вопли диких зверей из ближайшего леса.

***

— Штунмахер, — прошептала Анна Каренина-Млекова, — ты же умер… Зачем же вновь ты мучаешь меня? Исчезни! Сгинь!

— Сама сгинь, — сказал в ответ Штунмахер и попытался открыть окно, чтобы схватить поэтессу и утащить несчастную на дно.