Истории приграничья

Рыцарь лежал в повозке, на нескольких заботливо расстеленных шкурах. Обе его ладони были замотаны тряпками, заскорузлыми от подсохшей крови. Левое плечо упиралось в плечо ратника, Драги. Воин то ли спал, то ли находился в беспамятстве.

Телегой, катившей по лугу, раскинувшемуся между перелесками, правил Бел. Крупный рыцарь в побитой и посечённой броне напоминал старую крепостную башню, простоявшую не одно десятилетие и пережившую множество штурмов.

— …Когда мы прорвали первые ряды, я уж решил, что и до леса доберёмся, — продолжал рассказ Им-Трайнис. — Но тут мертвяков стало больше. Они кидались под ноги лошадей, хватались за упряжь, за нас… Нак-Эндарс был впереди — первым и погиб. И многие за ним ушли… Что за свалка была! Темно, ни зги не видать, только звон оружия, да крики… Думал я, что всё, вот он, край. А потом и думать перестал — лишь махал мечом… И как завывание колдовское стихло не сразу заметил. Только после понял, что легче стало. Оказалось, немало мы кочевников до того посекли — и против нас большей частью мертвецы стояли. Как ведьмы проклятущей не стало, так и они попадали. Живые кочевники недолго держались. Как увидели, что колдовство развеялось — заорали что-то, да разбежались. У нас в ту пору лишь шестеро ещё дышали. Да и из них не все до рассвета дотянули. Уж как я обрадовался, когда тебя живого нашёл! Так что, от всего воинства Радовника только и остались мы с тобой, да Эгер-Огг. Ещё ратник Виррел — он сейчас с Рудге верхом дорогу разведывает. И Драги — единственный уцелел среди прежних покалеченных в форте.

С десяток ударов сердца Им-Трайнис молчал. Слышалось поскрипывание колёс, шорох ветра в высокой траве, стрекот кузнечиков.

— Это ж надо, из-за одной ведьмы столько мужей полегло, — наконец, заговорил Бел, сокрушённо качая головой. — А ведь сама — девчонка ещё. Зим четырнадцать, не боле…

Перед мысленным взором Ук-Мака вновь встало некрасивое бледное лицо с россыпью мелких веснушек, остекленевшими светло-карими глазами и словно в удивлении открытым ртом.

— Одни беды от этого колдовства, — закончил Им-Трайнис. Резко тряхнув вожжами, прикрикнул: — Шевелись, волчий корм!

— У тебя вина не осталось? — сипло спросил Дерел.

— Увы, нет, — мотнул головой друг. — Что со стены не скинули, бросили в Радовнике. Но ты потерпи, Фумин уж недалече. Там и лекарь найдётся, и выпивка. Пока могу дать лишь воды.

— Не хочу, — ответил Ук-Мак.

Убрав руку, он открыл глаза. Щурясь, уставился в высокую голубизну. Небо затягивало, освобождая от мыслей и боли. Время словно замедлилось до бесконечности; пустота сверху и равномерная тряска телеги убаюкивали. И постепенно рыцарь задремал, не видя снов.

Пустошь демона

I

…Когда люди соскакивали с замедлившихся возов, баба в красном головном платке с криками вцепилась в пожитки.

— Енто всё, что за душой есть! — голосила она. — Не можно енто бросать!

— Заткни её немедля, — прошипел ратник по имени Урдан мужу расшумевшейся женщины. — Коли кочевые намотают на копья ваши кишки, барахло без надобности будет.

— Дык, как мы без скарбу-то? — растерянно забормотал мужик. — Тама и одёжа, и всякое…

— Сам хуже бабы, — сердито обронил ратник, сжимая кулак.

— Молчать, смерды! — Ван-Ваэн, поравнявшись с телегой, презрительно оглядел спорщиков. — Станете задерживать нас — собственноручно головы отрублю.

Мужик посерел, устрашившись не столько угрозы, сколько равнодушного тона: он более всего выдавал, что рыцарю и впрямь ничего не стоило прикончить мешкавших простолюдинов.

— Слыхала, дура?! — поспешно развернулся он к жене. — Кидай узел, покуда живота не лишились!

Женщина, давясь рыданиями, упрямо помотала головой и ещё пуще вцепилась в грубую ткань.

— Да шоб тебя демоны утянули! — мужик в сердцах ухватил бабу за ворот верхнего платья и рванул, намереваясь сдёрнуть её с повозки.

Ткань затрещала, расползаясь. В дыре показалась нижняя рубаха.

— Что ж ты на глазах у людёв-то! Срамишь меня! — ещё громче закричала женщина, стягивая вместе разорванные края одежды.

— А ну, заткнись, стерво! — подскочивший Урдан наотмашь врезал по пухлой физиономии. — Щас все из-за тя подохнут!

Баба повалилась на дно телеги. Привстала, ошалело хлопая глазами и сдавленно мыча. Из уголка рта потекла кровь: то ли от разбитой о зубы щёки, то ли от прикушенного языка. По круглому лицу лились слёзы, в правой ноздре повисла длинная сопля.

— Вон из телеги, — страшным голосом скомандовал воин.

Баба, всё ещё цепляясь за пожитки, перекинула ногу через низкий бортик. Урдан нетерпеливо схватил её за руку, резко потянул. Потеряв равновесие, переселенка всем телом тяжко шлёпнулась на землю. Следом выпал узел. Ратник с искажённым лицом пнул мягкий ком, загоняя в заросли придорожных лопухов.

— В лес, живо!

Люди покорно подчинились.

— Молт, веди их в чащу, — распорядился Каркси Дуб.

Сам он, обнажив меч, затаился в кустах возле дороги. Неподалёку с топором в руках устроился Урдан.