Истории приграничья

Шум, сопровождавший движение обоза, отдалился и постепенно затих. Некоторое время слышался только шепчущий шелест листвы. Где-то через пятьдесят-семьдесят ударов сердца, на дороге показались кочевники. Полтора десятка верховых неторопливо проехали мимо затаившихся эмайнцев, негромко переговариваясь и почти не глядя по сторонам.

Когда глухой топот копыт умолк, ратники с облегчением переглянулись — пронесло.

— Шибче, шибче! — подгонял Молт, настороженно поглядывая назад, в сторону дороги.

Напуганные люди торопливо шагали по упругой слежавшейся листве. В лесном сумраке напряжённые лица мужчин выглядели злыми и уродливыми. Бледные женщины с трудом сдерживали рыдания; одна, быстро шевеля губами, молилась.

Почти невидимый в бороде рот воина скривился: переселенцы шумели, будто выводок диких свиней. Добро, что бабы хоть причитать перестали. Сразу надо было крикучей по уху дать — такие лишь так разуметь починают.

Ратник в очередной раз оглянулся. Куда Каркси с Урданом запропастились? Звуков драки вроде не слыхать — ни теперь, ни прежде. Неужто кочевники исхитрились обойти их, а сейчас настигают беглецов?

— Шибче! — вновь подогнал Молт переселенцев. — Шибче, коли сгнить в энтом лесе не хочете!..

Урдан с Каркси шли меж деревьями споро, но тихо. Потому идущих впереди услыхали раньше, чем нагнали.

— Шуму от них — до самого Фумина, — досадливо сказал Урдан. — Кочевые, видать, в конец тугоухие, раз не почуяли эдаких телепней.

— Сплюнь, шоб не сглазить.

Настигнув беглецов, Каркси заметил, как просветлело лицо Молта. Ободряюще кивнув ему, Дуб занял место впереди. Обоих ратников отправил в конец вереницы:

— Поотстаньте чуток и сторожите отряд сзаду.

— Да какой энто отряд, — сплюнул Урдан. — Распоследняя пьянь в «Огоньке» смекалистей и тише будет.

— Помаются в приграничье чуток — обтешутся да выучатся, коли жить хотят, — спокойно ответил десятник. — Всяко должны мы ныне не судить-рядить, а довесть их в невредимости, как господин Ук-Мак наказывал.

— Ну, помогай нам владыка Ильэлл, — вздохнул Молт.

Покуда эмайнцы продвигались вглубь леса, на дороге вновь появились кочевники. Пятеро верховых направлялись в ту же сторону, что их соплеменники. Из-за малочисленности чувствовали они себя не так уверенно, потому помалкивали, внимательно зыркая по сторонам.

Приметив что-то среди зелени, молодой воин направил лошадь к краю дороги. Чуть склонившись в седле, ткнул копьём вниз. Потревожив широкие листья, поднял груз и окликнул спутников. Остановившись, те уставились на узел, повисший на острие вытянутого листовидного наконечника.

Самый старый в группе воин подъехал ближе, повелительно протянул руку. Молодой послушно склонил древко, передавая находку. Распоров ткань ножом, кочевник по одной доставал вещи: войлочную шапку, женскую накидку из грубой шерсти, яркий платок, безрукавку из овчины… Приблизившись, остальные всадники возбуждённо загомонили. Небогатые наряды пошли по рукам, кое-что исчезло в седельных мешках.

Покуда остальные делили добычу, молодой кочевник спешился и вернулся туда, где обнаружил узел. Согнулся, разглядывая землю и листву. Потом и вовсе встал на четвереньки. Будто большой пёс, осмотрел заросли, опад, кусты на границе леса.

Вернувшись к соплеменникам, заговорил, то указывая в сторону чащи, то демонстрируя растопыренную пятерню. Умолкнув, товарищи выслушали его. Заспорили. Троим, включая молодого следопыта, хотелось поискать тех, кто недавно ушёл в лес. Старший настаивал, что нужно ехать дальше, то и дело поминая босоркану. Ещё один колебался, разрываясь между чувством долга, охотничьим азартом и жадностью.

Наконец, старший сдался. Махнув рукой, отъехал к обочине, легко соскочил на землю. Ведя коня в поводу, зашагал в лес. Следом потянулись остальные.

Привязав лошадей к деревьям там, где их не было видно с дороги, воины гуськом двинулись по следам переселенцев.

Прислонившись плечом к стволу вяза, Молт ковырял пальцем в носу. Со скучающим видом вытер грязный ноготь о грубую бороздчатую кору.

— Ну, ты чё там? — вполголоса позвал товарища. — Подох от натуги?

— Закройся, — Урдан, поправляя истёртый ремень, выступил из высокого кустарника. — Ходу.

Молт отлип от дерева, сделал шаг и вдруг замер, повернув голову влево.

— Чаво… — второй ратник осёкся, увидев предупреждающий жест. Присел, всматриваясь в зелень.

Молт вновь нырнул под прикрытие древесного ствола. Осторожно выглядывая, задержал дыхание, чтобы лучше слышать. За негромкими лесными звуками ему чудился едва уловимый шум движения и воин силился понять, крадётся то зверь или шагает человек.

Шедший впереди кочевник остановился. На обветренном, красно-коричневом от загара лице застыло сосредоточенное выражение. Вытянув шею и подняв повыше нос, воин потянул воздух. Пригнувшись, снова засопел, принюхиваясь.

Четвёрка позади остановилась, не издавая ни звука.