Истории приграничья

— Ежли энто то, об чём слыхал вдавне, негоже нам тама шаболдаться. Дурное место. Погибельное. Сказывают, кто туды зайдёт — тому не жить.

Каркси, не ожидавший подобного от спутника, да ещё в такой момент, осерчал. Длинный шрам на его лице потемнел от прилившей крови.

— Толкуешь, будто страшливый мужичок из пришлых! Туману в лесу напужался. Всем нам помереть, коли от кочевых не уйдём.

Молт часто закачал головой:

— Не разумеешь, шо несёшь, Дуб. Ты как знашь, а я туды не полезу.

— Молт, — понизив голос, предостерегающе произнёс Каркси, — супротив приказу идёшь. Сам ведаешь, што за эдакое будет.

Вместо ответа, Молт развернулся и быстро зашагал вдоль кромки пустоши, понемногу заходя в лес. Когда он скрылся в зарослях, Каркси скверно выругался и направился к ожидавшим переселенцам.

Ободряюще улыбнувшись встревоженным людям, сказал:

— Не робейте, боги на нашей стороне. Щас схоронимся в тумане — ни один кочевой вовек не сыщет!

Кочевники вышли к пустоши немногим позже того, как вереница мужчин и женщин скрылась в клубящейся пелене. Услыхав отдалённые отголоски шагов, молодой воин кинулся было следом, но его удержал старший, вцепившись в рукав выше локтя. На нетерпеливый вопрос соплеменника самозваный вождь покачал головой. Раздражённо дёрнув плечом, молодой кочевник высвободился из хватки. Шагнул к ровному краю, где подлесок без перехода упирался в поверхность, усеянную плоским тёмными, будто опалёнными камнями. По колено вошёл в заколыхавшуюся невесомую взвесь. Встал прислушиваясь. Поспешно обернулся, уловив слова ещё одного кочевника, показывавшего старшему что-то в стороне. Приблизившись к ним, молодой присел, принялся изучать согнутые стебли и примятые листья. Исполнившись убеждения, что совсем недавно тут кто-то прошёл, сообщил старшему.

После недолгого совета, трое воинов отправились по следу. Старший остался на месте, мрачно глядя на скрытую туманом пустошь. В правой руке воин держал обнажённый меч. Ладонь левой с чрезмерной силой сжимала болтавшийся на загорелой шее амулет.

Ушедшие в лес кочевники вернулись вдвоём. Один тащил на спине тело молодого соплеменника. Другой сильно хромал, опираясь на подобранную в чаще длинную кривую палку. Бедро его правой ноги перехватывал ремень, неспособный остановить кровь, сочившуюся из глубокой рубленой раны. Глядя на неё, старший с непроницаемым выражением лица подумал, что до целителя воин доехать не успеет. А если чудо и случится, ногу всё равно не удастся сохранить.

Стараясь не кривиться от боли, раненый подал старшему пропитанный кровью мешок. Приняв его, тот раскрыл горловину, вынул за волосы голову Молта. Оглядел бледное лицо с закатившимися глазами и отвисшей челюстью. Размахнувшись, швырнул в туман. Приказав спутникам возвращаться к лошадям, торопливо вошёл в лес, не особо скрывая стремление сбежать подальше от странного места.

Люди брели сквозь туман, покуда хватало сил. Клубящаяся завеса вокруг сгустилась настолько, что вытяни руку вперёд — и едва разглядишь кончики пальцев. Видимость ухудшали ещё и сумерки, быстро распространившиеся вокруг беглецов. Десятник поначалу думал, что наступает ночь — но время летело, а освещение не менялось. Разве что почти полностью пропали цвета и оттенки, кроме серо-зелёного, отчего мужчины и женщины стали походить на призраков.

— Мо́чи боле нету идтить, — тихонько заскулила какая-то баба. — Щас помру…

Остановившись, Каркси прислушался. Кроме шаркающих шагов, до него не доносилось других звуков. Да и те казались странно глухими и расплывчатыми.

— Всем стоять, — скомандовал ратник.

Следовавшая за ним вереница помаленьку подтянулась, шаги стихли. Десятник обошёл людей, находя чуть ли ни на ощупь. Все выглядели понурыми и измотанными. Да и сам воин чувствовал себя выбившимся из сил.

— Привал, — скомандовал он. — Отдохнём чуток.

Переселенцы уселись на голую землю. Никто не разговаривал: все только потерянно озирались.

Оставшийся стоять десятник глядел на тёмные очертания мужчин и женщин в смутном беспокойстве. Возя пальцем по жёстким усам, Каркси силился понять, что его донимает. Догадавшись, принялся поспешно пересчитывать людей, ходя меж ними. Из-за тумана сбившись со счёта, начал сызнова. А когда сосчитал, покачал головой, огляделся. И вновь обошёл переселенцев, загибая пальцы.

Тринадцать да ребятёнок на руках у матери. Где ещё четверо? Неужто отстали? Или сидят в сторонке, а он углядеть не в силах?

— Эй, мужички да бабоньки, — обратился к отдыхавшим селянам десятник. — Все ли тут? Подайте голос! Да по имени назовитеся.

— Лиур здеся, — послышался басовитый голос. — И супружница со мной.

— Скрив тако же, — казалось, говорит тот же человек, что прежде — так похожа была речь. — И моя Кирна при мне… Руян, брательник, ты жа тута?

— А то ж! — отозвался кто-то невидимый в стороне. — И сеструх здеся.