Истории приграничья

В неизменном сумраке пустоши Каркси не удавалось следить за течением времени. Здесь свет не вытеснял тьму, а тьма не одолевала свет — день и ночь словно застыли в равновесии. Непроницаемый туман скрывал звёзды — если они были на небосклоне. Не слышал десятник и звуков, кроме тех, что исходили от спящих. Он бы определил утро и день по птичьему щебету, а ночь по стрекоту цикад, уханью филина и волчьему вою. Но уши улавливали только похрапывание, чей-то невнятный жалобный стон да шорох одежд.

Воин изо всех сил старался не уснуть. Он вспоминал старые песни, что слыхивал от товарищей и менестрелей. Сунув большой палец в рот, до боли кусал. После встал и начал тихонько прохаживаться, стараясь не издавать ни звука.

Когда силы окончательно покинули измотанного воина, он начал засыпать на ходу. Споткнувшись и чуть не упав, Каркси встрепенулся, замер, прислушался.

— В энтом тумане нас никто не отыщет, — пробормотал он. — Разе зверь учует.

Отыскав старшего из трёх братьев, десятник растолкал его. Лиур приподнялся, ошалело таращась во мглу.

— Твой черёд сторожить, — едва слышно сказал пограничник. — И не вздумай задрыхнуть!

Мужик сидел с приоткрытым ртом и остекленевшими глазами, точно всё ещё видел сон. После слов десятника, словно нехотя кивнул. Каркси хлопнул его по плечу, отошёл и растянулся на камнях. Сердце не успело ударить дважды, как он уже спал.

…Вытянув вперёд руку, ратник вслепую двигался сквозь густую мглу. Заслышав позади звук, похожий на хлопок знамени на ветру, быстро развернулся, вытягивая меч из ножен. Позабыв о висящем за плечами щите, подозрительно уставился на возникший в тумане проход. Узкий коридор, свободный от клубящейся взвеси, тянулся вдаль, постепенно теряясь в темноте. Держа клинок наготове, Каркси вошёл, поражаясь, как чётко и далеко видит: блуждая в тумане, успел отвыкнуть от открытого пространства.

Поверхность стен, меж которыми он шёл, выглядела удивительно гладкой. Осторожно ткнув в одну из них мечом, воин не ощутил сопротивления. Лезвие погрузилось в серую хмарь и потревоженный туман обвил сталь тонкими невесомыми завитками. Удостоверившись, что с оружием ничего не произошло, Каркси попытался прикоснуться к поверхности стены рукой. Пальцы беспрепятственно пронзили то, что казалось твёрдой плоскостью. Воин поднял голову, надеясь увидеть небо, но на высоте в полтора человеческих роста расплывчатым сводом клубился туман. Помянув Ильэлла, десятник двинулся дальше.

Коридор привёл ратника в круглый зал, напоминавший опрокинутую гигантскую чашу. Под расплывчатым серым куполом, в самом центре площадки, на груде чёрных камней сидел человек. Заслышав тихие шаги Каркси, он вскочил и направился навстречу, приветственно раскинув руки.

— Ах, вот и ты! — зычным голосом ярмарочного зазывалы воскликнул он. — Наконец-то порадовал меня своим появлением! Проходи, проходи! У меня для тебя кое-что припасено!

Десятник остановился, с подозрением разглядывая незнакомца.

Не высокий и не низкий, скорее худой, чем упитанный. Мосластый. Не старый — зим тридцать от силы. С хитрой вытянутой физиономией, обрамленной спутанными волосами тускло рыжего цвета. Одет неброско, шагая, припадал на правую ногу. Оружия не видать.

Опустив меч, Каркси требовательно спросил:

— Кто таков?

— Мог бы сказать, что хозяин этого места, — противно осклабился рыжий, — да, увы мне, это не так. Здесь я узник… Зато ты можешь стать свободным.

— О чём толкуешь? — не уразумел воин.

— Ужели не ведаешь? — вздёрнул левую бровь рыжий. Хромая, прошёлся, широким жестом указывая на стены из тумана. — Неужто не хочешь выйти? Вывести людей?

— Почто кличешь себя поимником? И как нам вызнать дорогу?

— О-о! — рыжий вновь растянул тонкие губы в неприятной улыбке. — Путь сам отыщется. Вам нужно лишь услужить мне.

— Кончай лясы точить! — сердясь, прикрикнул Каркси. — Укажь дорогу, коли знашь, скоморох навозный! И́наче я…

— В ином случае позабавился бы я с тобой, — оскалился рыжий: на сей раз усмешка выглядела угрожающей. — Да только вы раньше помрёте без воды, не сделав необходимого. Потому дам тебе время поразмыслить о настоящем и грядущем. Заодно приглядись к спутникам: кто из них более всего тебе не по нраву?

При последних словах всё вокруг начал заволакивать туман. Десятник кинулся вперёд, намереваясь ухватить рыжего за одежду, но рука цапнула пустоту. Ругаясь, Каркси метался во густеющей мгле, все меньше понимая, где находится он и где стоит смеющийся рыжий колоброд…

— Господин Дуб! Подымайтеся! — Ратника осторожно теребил за плечо сухонький пожилой мужичок.

— Кто? Что?! — разом уселся десятник, хватаясь за кинжал.

Старик отпрянул:

— Милосердствуйте, господин Дуб! Я ж без зла да со всем почтением…

Приходя в себя, пограничник разглядел в мутном полумраке короткую белую бородёнку, того же цвета кустистые усы и тёмную на их фоне загорелую кожу лица.

— А, это ты, — выдохнул Каркси, пытаясь вспомнить имя мужика. — Ртищ, вроде?

— Он самый, господин Дуб, — закивал тот. — Окромя вас все ужо на ногах… итить хочут. Водицы ни капли — ежели не наищем, как есть подохнем.