Истории-семена

Вторник с полуденными крапивными ватрушками для соседей и семейным полуночным кофе с полынью на чердаке – целиком и полностью во владении бабушки Оссии. Тощая как палка, но шустрая как такса господина Симуса, шумного и надоедливого соседа, бабушка Оссия за много лет обитания так прочно насадила свои ватрушки и кофе, что вторник и не вторник уже без того и другого. Особенно хорош чёрный и густой кофе, поданный в крохотных фарфоровых чашечках с розами. Горечь полыни так идеально дополняет кофейную горчинку, что даже дедушка Риган в блаженстве закрывает глаза, мычит себе под нос и мерно покачивается в кресле-качалке под тихий аккомпанемент джаза, льющегося из рупора старенького граммофона. Корнеус не особо любит кофе, но ему нравится держать в руках крохотное блюдечко и чашечку, которые, он втайне подозревает, были когда-то, несомненно, частью детского сервиза. Ну не могут быть взрослые вещи так малы, пусть из них и пьют крепкий кофе, да ещё под джаз. Чертовски классный джаз.

Четверг – безусловный вассал отца. С раннего утра всё семейство встаёт по зычной, бодрой побудке отцовского голоса. Сонные и очнувшиеся от ночи после чашки горячего чая домочадцы следуют за главой семейства на улицу, где их ждёт подготовленная с вечера машина. На ней семья выбирается за город, в одно и то же место – Чёрный лес. И до самого глубокого вечера, в лесной чащобе Корнеус с роднёй живёт целый день в землянке, вырытой отцом. Это даже скорее нора, широкая и тёплая, с толстой подстилкой из прелой листвы. Но Корнеусу там нравится. Отец не просто так вырыл её. Это маленькое прибежище от мира, где можно вволю, покойно делиться секретами, а выбравшись на поверхность беззаботно резвиться среди деревьев, не опасаясь встретить чужака в гуще леса. Да и еда, захваченная с собою, в землянке отчего-то в сто раз вкуснее, чем дома.

Пятницу выбрала Эйрин или, наоборот, Эйрин выбрала пятница. Этого уже никто не помнит. Старшую сестру Корнеуса, близняшку Аскольда, томную, бледную девицу мёдом не корми, а дай цветы из бумаги резать. И такая она мастерица! Розы и пионы из-под рук её выходят как живые. Тюльпаны, и те не отличишь. И так она виртуозна, и так заразительно действо её волшебных пальцев, что неудивительно, когда к её манипуляциям с бумагой присоединяется мама, затем бабушка, а уж после и остальные. Даже Аскольд, вечный бунтарь и угрюмый юноша, и тот нет-нет, да и кинет дельный совет, где какой уголок лучше подогнуть. Уж давно гостиная и прихожая украшены бумажными цветами всех мыслимых размеров и оттенков. Но каждую пятницу Эйрин, точно погружённая в сон, преображается и с немыслимым азартом тащит из спальни кипу цветной бумаги в гостиную, где предстоит чудесное превращение плоской бумаги в объёмные, воздушные цветы.

Дедушка Риган сравнивает себя с субботой. Ленивый неуклюжий день. Но даже в нём нашлось место для затейливых дел. После полудня, когда тени удлиняются в вечер, дедушка Риган берёт старенький фотоаппарат и устраивает самую настоящую охоту за тенями. Он ловит их на стенах, потолке, деревянном полу и даже на лицах близких. После, вволю наохотившись, дедушка Риган направляется на чердак, где у него отгорожена чёрной ширмой фотолаборатория. Вот тут-то семейство, не устояв перед соблазном, пробирается в тёмный закуток с красной лампой и затаив дыхание, следит за волшебством на проявляемых снимках. Корнеусу очень по душе игра, которую придумал Аскольд – каждый внимательно изучает фотографию, а после выдаёт, что на ней представляет собой тень. Иной раз споры вырастают до серьёзных дебатов, но бабушка Оссия тут же пресекает жаркие прения горячим пуншем и солёным печеньем. Это лакомство всегда безотказно действует на спорщиков, примиряя их, а тени остаются тенями на чёрно-белых снимках.

Средой или серёдкой заправляет мама. Она спускается в подвал и собирает всю паутину, которую с предыдущей среды успели наткать домашние пауки-плетуны. Их нити прочны, как шёлк, и длинны, как беспрестанные россказни тётушки Делмы. Мама аккуратно расплетает сложное плетение паучьих силков, а когда это изящное кружево переходит в крошечный клубочек, ставит кастрюльку с луковой шелухой и опускает туда полупрозрачный моточек. Нить окрашивается в сочный багровый цвет. И вот, уже перед самой полночью мама берёт в руки просушенный клубок нити и приступает к самой любимой части своего занятия: вяжет скатерть для большого гостиного стола. Ажур выходит тонкий и воздушный. Узорчатая скатерть готова на две трети, но мама уверяет, что к новогодней ночи её работа будет завершена, и стол предстанет в новой красе. Корнеусу интересно – что думают по этому поводу плетуны в подвале, ведь мамино хобби отняло у них уже несколько скатертей за ушедшие года?

– Подумаешь, воскресенье, – ворчит Аскольд воскресным утром, – это тебе не понедельник.