Истории-семена

Сумерки за крохотными оконцами наливались теменью, но даже когда полумрак наполнил собою каменные своды и просторы коридоров, а тени слились с темнотою, даже тогда фигура Эрны выделялась среди прочего ярчайшей тьмою, аспидным маяком. Вскоре идти стало проще, слуги разжигали в проходах настенные факелы, а те достаточно освещали парадные и тайные лестницы, рассеивая серую тьму в зловеще пустых и дальних уголках дворца.

Через низкую, оббитую массивными листами бронзы дверь они выбрались наружу, прямиком в царский сад. Звёзд пока ещё не было видно на блёкло-сером небосводе, да и ветерок, легонько трогавший макушки деревьев, почти угас, но из того, что Маркус вызнал за вечерней трапезой, не стоило доверять видимому покою вечера. Безводное царство славилось непредсказуемыми ветрами, которые могли разбушеваться в мгновении ока так же скоро, как и впасть в блаженный сон. Потому рыцарь не мог позволить себе расслабиться и довериться убаюкивающим, ласкающим его длинные волосы касаниям ветра.

Старуха прытко сновала впереди меж строгими рядками деревьев, явно наизусть зная все дорожки сада. Маркусу же приходилось идти вслепую в потёмках, частенько запинаясь о древесные корни и оступаясь на так некстати попадавшихся под ноги камешках. Счастье старухи, что она была в стороне и не могла расслышать всё, что вырывалось из уст воина, когда острая ветка в темени царапала ему лицо или носок сапога слёту натыкался на что-то твёрдое. Она бы много довольно нелестного узнала о своей персоне.

Сумрак сгущался сильнее, высь над головою Маркуса обрела цвет мокрой земли, скоро должна была зажечься первая звезда. Его глаза впереди уловили слабое, трепетное мерцание, как раз меж густой стеною кустов. Чародейка шла прямиком туда. Маркус поймал себя на мысли, которую тут же и прогнал: с каждым шагом спина Эрны становилась прямее, а сама она выше и крепче. «Игра теней, да и только», – успокаивал себя рыцарь, ступая следом за старицей.

Вскоре мерцание усилилось, и глаза явственно различали серебристое свечение. Оно росло, и на подходе к нему Маркусу уже не было надобности всматриваться по сторонам и, особенно под ноги, теперь путь проглядывался так хорошо, будто впереди разожгли сотню факелов. Угольный силуэт старухи вычерчивался чётким контуром впереди, прямой и величественный. Она неожиданно встала и, не оборачиваясь, произнесла твёрдым и молодым голосом:

– Мы пришли, но прежде, чем ты подойдёшь, оставь меч. Нельзя к фонтану идти с оружием, которое познало смерть. Таков завет.

Не по нраву Маркусу пришлись слова Эрны, но проделав путь длиною в десяток лет, он уже не мог позволить себе свершить оплошность, из-за которой вожделенная мечта вновь могла принять эфемерный облик. Стиснув зубы, он вынул из ножен верный меч и вонзил его в податливую почву. Он заберёт его, когда всласть набрав года молодости, будет возвращаться назад. После меч ему ещё, ох, как долго пригодится, в том у Маркуса сомнений не было.

Он прошагал до зыбкой завесы кустарниковой листвы, чародейка уже скрылась за нею. Сквозь прорехи меж веток сочился настолько ярчайший свет, словно он был водою, и Маркусу почудилось, что свечение осязаемо на кончиках пальцев, точно пыльца с крыльев бабочек.

Глубоко вдохнув тёплого воздуха, наёмник раздвинул ветки кустов и сделал большой шаг. Это место в царском саду словно дышало чарами: огромная поляна и фонтан из белого мрамора с искрившейся холодным серебром водою. Здесь не было и намёка на близившуюся ночь, рыцарь шагнул в ясный полдень, где небо отливало выцветшей бирюзой и несколько ленивых облачков нехотя продвигались на запад. Вокруг стояла тишина, раздавался лишь тихий, журчащий всплеск тонких струй фонтана, но ни пения птиц, ни голосов людей сюда не доносилось.

У волшебного источника спиной к Маркусу стояла Эрна. Когда она обернулась, тот обомлел сильнее прежнего, потому как не старуха была перед ним, а юная красавица. Эрна сбросила с плеч чёрный балахон и предстала в белоснежном одеянии, поверх которого струились длинные и чёрные как смоль волосы.

– Ну же, не стой столбом, воин, подойди к источнику и вкуси его вод, пока луна не вышла на ночное небо, – зажурчал юный голосок девы, подобно переливам вод фонтана. – Неужто истинный мой лик ужаснее старушечьего?

Маркус не в силах был что-то вымолвить в ответ, так сильно поразила его краса девицы, так крепко сковал её голос, так цепко держал взгляд пронзительно-синих очей.

– Вижу, мой облик вызвал оторопь в твоём теле, и дух твой в сильном сомнении. Придётся мне накинуть свою прежнюю личину, иначе ты упустишь шанс, ради которого здесь.

– Нет! – стон вырвался из безвольных уст Маркуса. – Прошу, не обращайся старухой, даже если та личина твоя настоящая. Подобной красы я нигде прежде не видал, позволь усладить взор свой ещё мгновение.

Ничего не ответила на то Эрна, горько усмехнувшись подобной дерзости, ещё величественнее и горделивее взглянула она на рыцаря, будто зная о чём-то большем, чем он сам.