Истории-семена

Ночь сменилась утром, квадрат окна наполнялся золотисто-розовым сиянием распускавшегося, безусловно, самого большого цветка в мире, солнца. Рони встал с кровати и подошёл к окну. Меж двух цветочных горшков на белом подоконнике лежало несколько тёмных шерстинок. В уголке, там, где густела тень от одного из горшочков, лежал небольшой белёсый предмет. Рони вытащил его на свет.

В ладошке лежал круглый гладкий камешек с дырочкой в центре. Апотропей.

Рони улыбнулся.

Хроносхворье

Всякое случается в мире повседневно и ежечасно, и даже ежесекундно. Но уж чего-чего, а этакой оказии жители островка в Долгоморье ну никак не ожидали, не гадали с подобной напастью столкнуться, да и после долго ещё почёсывали в недоумении макушки. Неделю уж точно.

Чэро, один из десятка круглых островов, полностью оправдывал своё имя: самоцветные бусины чёток – он и его собратья – полумесяцем облегали гористый мыс южного материка. Воды Долгого моря, тёплые, переливчатые сине-зелёным перламутром, заботливо хранили островки, загодя уводя от их берегов высокие волны. По такой особенности даже родилось поверье, будто бы Чэро и его родня в фаворе у морского духа и никакие напасти не страшны островному люду. Однако в любом заблуждении однажды возникает прореха размером с катастрофу.

Первым, кто заметил что «что-то не так», оказался господин Фонс. Утром, как и обычно, он впопыхах собирался на мельницу, без его зоркого ока дела там обычно скоренько разваливались. Глянув на стрелки карманных часов – большого серебряного медальона с крышкой на длинной цепи – господин Фонс недоумённо моргнул: как-никак куда-то канули в небытие целых пять минут! А он-то уж точно помнил, что полминуты назад у него в запасе были эти бесценные пять минут. В мельничном деле каждая минута бесценна, это каждый мельник скажет. А господин Фонс слыл до педантичности пунктуальным дельцом.

Его супруга, госпожа Алесса, не сказать, чтобы вторила мужу по части точности, но и лентяйкой не слыла. Эта дама почувствовала неладное, одновременно с супругом. В отличие же от господина Фонса, её пять минут растянулись на целых десять. Время тягучим киселём перетекало по стрелкам настенных часов в гостиной, не торопливо взвешивая секунды и минуты.

– Что за чертовщина этакая?! – вскинулась на часы госпожа Алесса. – Время сегодня тащится, как черепаха.

– Ты что! – раздался протестующий возглас господина Фонса где-то на подступе к парадной двери; он на ходу старался застегнуть пиджак и влезть в туфли. – Сегодня время точно с ума сошло! Я опаздываю! Слышишь? Опаздываю!

Эта новость вконец изумила нерасторопную госпожу Алессу, она твёрдо знала – ничто в целом мире не способно свершить нечто, чтобы её супруг когда-нибудь, куда ни было опоздал. Да она никогда прежде и не слышала из его уст подобной паники.

Но всё её существо ощущало медленность течения времени, и этот факт отчасти смутил и немного раздражил госпожу Алессу. Оставалось одно: выйти из дому и нанести визит соседям, милому и простому семейству поблизости, уж там-то всё встанет на свои места. Знать бы ей, что не одна она почувствовала на себе причуду времени – все жители Чэро, так или иначе, теряли бесценные минуты и тонули в секундах, отчего на острове возник кавардак, пусть и небольшой, но всколыхнувший гладь мирного устоя мелкой рябью.

Однако стоило господину Фонсу спешно справиться с одеждой и выскочить из дому, как в дверь постучали. Открыв дверь, до которой хозяйка добиралась, как ей казалось минут пять, госпожа Алесса обнаружила на пороге соседку, мадам Клару, низенькую хрупкую даму средних лет, дружбу с которой вела с незапамятных времён. И в дом которой, кстати, собиралась идти.

– Алесса, привет! Нужна твоя помощь!

Внимательно всмотревшись, госпожа Алесса отметила: глаза миниатюрной соседки раскраснелись, женщина чем-то была сильно расстроена и недавно плакала.

– Что стряслось? – только и выдавила из себя обычно приветливая госпожа Алесса.

– С Бити беда! Наша девочка, кажись, захворала, – запричитала мадам Клара.

Бити, маленькая дочка Клары, редко болела, малышке досталось не дюжее здоровье от отца, месье Леона. Потому-то каждую хворь дочери мадам Клара воспринимала как апокалипсис и чуть что неслась к соседям за подмогой.

– И чем на этот раз захворала малышка Бити? – без интереса вопросила соседка.

Дочку Клары и Леона в этом доме звали не иначе, как малышка Бити, и прекрасно знали, что все болячки, кои цеплялись к ребёнку, оказывались пустячными и не стоящими лишних нервов, не то что слёз. Но вид мадам Клары на этот раз казался сильнее обычного подавленным, потому госпожа Алесса тут же накинув кофточку, последовала за безутешной матерью, по пути выслушивая истеричные пояснения.

– Глаза, её глаза! Они поменяли цвет! Ты представляешь? Я подобного не видела; сегодня зашла к ней в комнату, чтобы позвать к завтраку, а она смотрит на меня этими глазами! И такая бледная и вялая. С ней точно беда, Алесса! Уж я-то чувствую!