Истории-семена

И тут случилось новое чудо: в солнечном водопаде образовалась крохотная брешь, словно в золочёной завесе откинули уголок, приглашая войти внутрь. Чем Художник не преминул воспользоваться.

– Непостижимо! Невероятно! Как же так?!

Слова иссякли в его голове, рот открывался и закрывался, как у выброшенной не берег рыбины. Он и сам ощущал себя этой чешуйчатой тварью, ошеломлённой, сражённой наповал неимоверностью мира, в который его выпустили воды солнечного света. Во рту пересохло, язык лип к нёбу, на лбу проступил пот.

Ещё бы, прямо перед ним простирался глубокий каньон с крутыми отвесными склонами. Дно, по которому некогда бежала полноводная река, давно высохло и поросло высоченными реками. Даже хорошо, что реки нет, подумалось Художнику, иначе бы он угодил в самую гущу.

Как такой кусок местности мог умещаться внутри леса? И почему местные ничего о нём не рассказывали, даже вскользь? Голова закружилась от нежданного открытия, Художник прислонился спиной к большому валуну и тут же представил, как тот однажды откололся от верхушки скалы и с грохотом упал на дно каньона, наверняка породив внушительное эхо.

С запозданием он оглянулся назад: зазор, через который он прошёл сюда, исчез. Как же теперь вернуться назад?

Что-то в стороне полыхнуло, высоко на противоположном склоне. Цепкий взгляд выхватил огненный поток, струившийся с каменного края. Не раздумывая, Художник, подхватив поклажу, направился в ту сторону. Пробираться было задачей не из лёгких – насыпь былого русла сплошь изобиловала громоздкими и гладкими, очевидно отполированными былой водою, камнями. Ходьбу по ним путник сравнил с искусством канатоходца. И всё ж ему удалось приблизиться к месту, с которого открылся превосходный обзор.

– Вот это волшебство!

Сперва он и впрямь поверил, что с гигантской высоты срываются и летят вниз потоки живого огня, вся серая стена вокруг пламени светилась подобно тому, если бы её залил свет закатного солнца. Но хорошенько приглядевшись, он распознал детали, которые свидетельствовали в пользу того, что сверху низвергалась вода. Где-то там наверху, среди пышных сосен, стремилась к ущелью быстрокрылая река, а на обрыве её воды переходили в иной полёт, с рёвом обрушаясь вниз. Каким-то неимоверным образом солнечный свет окрашивал прозрачную воду в цвет пламени, отчего и казалось, будто река состояла из огня. Под водопадом не разрастались облака водяных брызг – воду вбирала широкая расселина, направляя потоки вглубь камня. Теперь стала понятна и причина, отчего высохло прежнее русло.

– Срочно! Нужно срочно!

Художник кое-как установил на камнях мольберт с чистым холстом, взялся за краски и… Пейзаж отобразился сразу же, как только кисть вывела первый штрих.

– Что за…!

Да-да, Художник, как и любой хорошо воспитанный человек, умел в подходящий момент выдать крепкое словцо. И он его выдал, и даже не одно. И как с ним не согласиться, когда на полотне в доскональных деталях, точно на фотографии, значился чудесный водопад, правдоподобный до жути?

Художник подумал, что ему всё причудилось, и замыслил повторить работу, и … всё повторилось, как с первой картиной. На том он решил повременить. Обе картины он назвал: Огненный Водопад. Усевшись на камень, благо этого добра в избытке пребывало в округе, он задумчиво произнёс:

– Было бы не худо оказаться наверху и хорошенько там осмотреться. Но как туда взобраться?

Только он произнёс, как с каменной стены, неподалёку от падающих огненных вод, свесилась верёвочная лестница и легонько дрогнула, явно приглашая следовать наверх.

Подобравшись к трапу, который и не думал исчезать, Художник вскинул вверх голову, прикинув высоту, и присвистнул, и снова выдал крепкое словечко. Но как только его ноги очутились на первой ступени, лестница сама собою взмыла вверх, вознося с собою испугавшегося до чёртиков и крепко вцепившегося в верёвку руками Художника. От перепуга он крепко закрыл глаза и задержал дыхание, которого ему хватило как раз до конца подъёма. Как только он выдохнул, лестница остановила своё шествие, а открыв глаза, Художник увидел, что от выступа его отделяет совсем ничего. Ошеломлённый вконец, он едва не выпустил спасительную веревку из рук, но вовремя спохватился и, подтянувшись, взобрался на край скалы. Как только это произошло – верёвочный трап исчез.

– И почему меня это уже не беспокоит?

Тут же ветер, гнавший наперегонки с рекой, обдал лицо свежестью и запахом сладкой хвои, сосен наверху росло не меньше, чем на дне каньона.

Река, что срывалась с обрыва, змеилась среди каменного русла, здесь её воды имели глубокий синий цвет с примесью стали. Так чудно и так волшебно смотрелись сосны с изумрудными шапками иголок среди серого в размывах грязи камня.

Художник вновь вспомнил о холсте и как с водопадом, пейзаж горной реки вышел сам собою. Не задумываясь особенно, пейзажист дал простое название картине: Сосновая Река.

– А что же там, за рекой?