Читаем Истории торговца книгами полностью

Ей было двадцать три года, когда умер ее отец, а спустя несколько месяцев от чумы скончался и горячо любимый муж Этьен. Погрязнув в судебных тяжбах в надежде отстоять свое право на наследство, Кристина испытывала острую нужду в деньгах. Она решила воспользоваться своей начитанностью и в попытке заработать на жизнь обратилась к писательству. Первых успехов она достигла как автор любовных баллад, а затем начала писать книги по истории Франции. Ее витиеватый слог пришелся по душе аристократам, которые охотно заказывали у нее все новые и новые книги. Кристина находчиво запрашивала более высокую цену за именные издания с адресованным лично заказчику предисловием. Над такими заказами трудились самые искусные писцы и художники того времени.

Когда один из ее покровителей Филипп II Смелый скончался, Кристина со всей прагматичностью продала заказанную им рукопись его не менее скромному сыну Жану Бесстрашному, выручив за книгу сумму, которая в пересчете на сегодняшние деньги превысила бы 20 000 евро. Она стала первой в мире женщиной, которая стала зарабатывать на жизнь писательством. Со временем ее произведения приобретали все более личный характер.

Подвергнув всеми обожаемый «Роман о Розе» жесткой критике, Кристина Пизанская поставила под вопрос содержание этого произведения, в котором образ женщины сводится к обыкновенной соблазнительнице. Среди прочих ее работ – житейские наставления эмигрировавшему в Англию сыну, а также самый знаменитый труд – «Книга о граде женском». Это сочинение о сказочном городе, построенном героинями разных исторических эпох, отличается характерной для автора особенностью. Город – это одновременно и сама книга, а ее главы – строительные блоки, представленные рассказами о великих женщинах, из которых складывается внушительное сочинение, идеальный интеллектуальный град, в котором нет места мизогинии. Благодаря этой метатехнике книга могла бы называться «Град книги женской». Это решительный взгляд на мировую историю, в которой открыто опровергается аристотелевское положение о том, что женщины занимают второстепенное положение по отношению к мужчинам. Автор превозносит женскую уязвимость как сокровенную силу, но при этом воздает должное сильным женщинам, особенно восхищаясь амазонками и снабжая текст изображением этих воительниц в бою.

Этот феминистский исторический труд включен в ее великолепное собрание сочинений – так называемую «Книгу королевы» (The Book of the Queen), которая была преподнесена королеве Франции Изабелле в 1410 году и стала одним из первых экспонатов основанного в 1753 году Британского музея. В 1962 году для этой бесценной иллюстрированной пергаментной антологии размером 35 × 28 см был изготовлен новый переплет из зеленой кожи, вместе с тем издание дополнили листами бумаги, призванными защитить изображения. Чтобы вам позволили взять эту книгу в руки, требуется особое рекомендательное письмо, однако любой человек имеет возможность полистать ее оцифрованные страницы на сайте Британской библиотеки. Будучи одной из самых востребованных книг в коллекции, она стала одним из первых претендентов на полную оцифровку.

В книге чувствуется характер Кристины Пизанской: она появляется на иллюстрациях, а некоторые строки написаны ее собственным почерком. В основе «Книги королевы» лежит посыл о силе бумажной книги в неспокойные времена, в ней встречаются изображения Кристины, занятой письмом или чтением, а на одном из них она дает совет своему сыну: некогда считалось, что его сложенные на груди руки свидетельствуют о равнодушии, однако теперь известно, что это символ восприимчивости к материнским наставлениям.

Шарлотта Купер из Оксфордского университета отмечает, что на всех изображениях Кристина одета в одно и то же синее платье. Несколько простаков, слишком уж охотно отдающих свои сердца, служат аллегорическим изображением любви, а вот образ женщины в синем платье, осмотрительно оставившей свою любовь при себе, в последующих версиях исчез.

Хранящаяся в Британском музее рукопись, пронизанная идеями феминизма и размышлениями о том, как мужчины допускают непростительные ошибки в управлении, была заветной книгой королевы Изабеллы. Подобно Кристине, она была чужеземкой (наполовину итальянкой, наполовину баваркой) и, выйдя замуж в пятнадцать лет, переехала в Париж. В сущности, обе потеряли мужей: супруга Кристины забрала чума, а благоверного Изабеллы – безумие. На правах королевы-регента Изабелла изо всех сил старалась сохранить порядок в стране, а тем временем ее злосчастный супруг Карл Безумный, все глубже погружавшийся в сумасшествие, казнил преданных рыцарей и считал, будто его тело сделано из стекла.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых тиранов
100 знаменитых тиранов

Слово «тиран» возникло на заре истории и, как считают ученые, имеет лидийское или фригийское происхождение. В переводе оно означает «повелитель». По прошествии веков это понятие приобрело очень широкое звучание и в наши дни чаще всего используется в переносном значении и подразумевает правление, основанное на деспотизме, а тиранами именуют правителей, власть которых основана на произволе и насилии, а также жестоких, властных людей, мучителей.Среди героев этой книги много государственных и политических деятелей. О них рассказывается в разделах «Тираны-реформаторы» и «Тираны «просвещенные» и «великодушные»». Учитывая, что многие служители религии оказывали огромное влияние на мировую политику и политику отдельных государств, им посвящен самостоятельный раздел «Узурпаторы Божественного замысла». И, наконец, раздел «Провинциальные тираны» повествует об исторических личностях, масштабы деятельности которых были ограничены небольшими территориями, но которые погубили множество людей в силу неограниченности своей тиранической власти.

Валентина Валентиновна Мирошникова , Илья Яковлевич Вагман , Наталья Владимировна Вукина

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
50 знаменитых убийств
50 знаменитых убийств

Эдуард V и Карл Либкнехт, Улоф Пальме и Григорий Распутин, Джон Кеннеди и Павлик Морозов, Лев Троцкий и Владислав Листьев… Что связывает этих людей? Что общего в их судьбах? Они жили в разные исторические эпохи, в разных странах, но закончили свою жизнь одинаково — все они были убиты. Именно об убийствах, имевших большой общественно-политический резонанс, и об убийствах знаменитых людей пойдет речь в этой книге.На ее страницах вы не найдете леденящих душу подробностей преступлений маньяков и серийных убийц. Информация, предложенная авторами, беспристрастна и правдива, и если существует несколько версий совершения того или иного убийства, то приводятся они все, а уж какой из них придерживаться — дело читателей…

Александр Владимирович Фомин , Владислав Николаевич Миленький

Биографии и Мемуары / Документальное
Музыка как судьба
Музыка как судьба

Имя Георгия Свиридова, великого композитора XX века, не нуждается в представлении. Но как автор своеобразных литературных произведений - «летучих» записей, собранных в толстые тетради, которые заполнялись им с 1972 по 1994 год, Г.В. Свиридов только-только открывается для читателей. Эта книга вводит в потаенную жизнь свиридовской души и ума, позволяет приблизиться к тайне преображения «сора жизни» в гармонию творчества. Она написана умно, талантливо и горячо, отражая своеобразие этой грандиозной личности, пока еще не оцененной по достоинству. «Записи» сопровождает интересный комментарий музыковеда, президента Национального Свиридовского фонда Александра Белоненко. В издании помещены фотографии из семейного архива Свиридовых, часть из которых публикуется впервые.

Автор Неизвестeн

Биографии и Мемуары / Музыка