Но когда и тот и другой аббат, утомленный долгой болезнью, увидел что уже близок к смерти и не способен управлять монастырем (ведь их поразила такая болезнь тела для воплощения в них добродетели Христовой, что когда в один из дней они возжелали увидеть и побеседовать друг с другом, прежде чем уйдут из этого мира, и Зигфрид был перенесен на носилках в опочивальню, где сам Бенедикт покоился на ложе, и с помощью служителей они были помещены в одно и то же место, голову каждого положили на одно изголовье, (горестное зрелище), у них даже не было сил, чтобы суметь соединить в поцелуе себя с другим, хотя их лица почти соприкасались; но и это они исполнили с помощью братьев); Бенедикт, приняв с ним и со всеми братьями весьма полезное решение, призвал аббата Кеолфрида, которого он назначил главой монастыря блаженного апостола, мужа близкого себе конечно не столько из-за кровного родства, сколько из-за общности добродетели.
Его поставил отцом обоим монастырям при том, что все это поддержали и сочли наилучшим. Он счел полезным во всех отношениях воимя сохранения мира, единства и согласия между двумя местами, если они всегда будут иметь одного отца и управителя. Он часто припоминал пример царства Израилева, которое всегда оставалось невредимым и непокоренным чужеземцами, пока управлялось одними и теми же вождями своего народа; но после того распавшись во враждебной междоусобной борьбе из-за прежних грехов, в короткое время погибло и прекратилось, лишившееся своей твердости. Но и убеждал, чтобы в памяти беспрерывно было то Евангельское изречение, что "всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет"[79]
.