В январе 1916 г. эмир заявил британскому представителю, что будет выполнять свои обещания, что он сожалеет о происходящем в Персии и что его не интересуют Германия, Австрия или любое другое государство, но он беспокоится в отношении Турции, которая «глупо ввязалась в войну и обладает огромной религиозной притягательностью для неискушенных умов невежественных мусульман в мире вообще и грубых афганцев в частности». В этом заявлении эмир явно был абсолютно искренен. Появление немецких миссий в Персии, которые вытеснили британские и российские колонии из Центральной и Южной Персии, расстроило Хабибулла-хана, которого, естественно, затрагивала ситуация в Персии, но влияние Турции на умы его подданных было для него вопросом первостепенной важности.
По случаю большого торжественного приема в Кабуле 24 января 1916 г. у стен дворца собрались большие толпы народа, ожидавшие, что будет объявлен джихад. Эмир же выразил глубокое сожаление по поводу существующего хаоса в Персии и, остановившись на невозможности предсказать исход войны, убедил своих слушателей в абсолютной необходимости единства и сотрудничества.
Прежде чем рассказывать о немецкой миссии к эмиру, которая вызвала в Афганистане серьезный кризис и стала источником самой большой тревоги в Индии, предлагаю в общих чертах обрисовать ту педантичность, с которой действовала Германия, чтобы добиться влияния в Турции, Ираке и Персии, используя как политические, так и торговые пути.
Первый визит кайзера в Константинополь положил начало грандиозному пангерманскому плану, известному в Германии как Берлин – Византия – Багдад (БББ); причем кайзер говорил о «немецком клине, достигающем из Гамбурга до Персидского залива». Дойче банк уже добился контроля над железными дорогами Европейской Турции, в то время как еще в 1883 г. майор (позднее фельдмаршал) фон дер Гольц приступил к реорганизации турецкой армии, которая должна была оказаться под влиянием Германии.
Самой важной частью плана было строительство магистральной железной дороги через Малую Азию в Багдад с конечным пунктом в порту на берегу Персидского залива. Ее должны были охранять турецкие войска под командованием немецких офицеров, и она должна была стать серьезным вызовом главенству Великобритании в этих жарких водах. В 1903 г. была подписана концессия, и Турция гарантировала самый высокий процент дохода от строительства железной дороги.
В 1900 г. немецкая миссия, которая выполняла предварительные исследования по прокладыванию трассы железной дороги, достигла Кувейта. Ее руководитель рассказал его правителю – шейху Мубараку – об огромных богатствах, которые тот получит, если конечный пункт железной дороги окажется на его территории, и предложил ему для этой цели сдать Германии в аренду участок площадью 20 квадратных миль. Однако Мубарак подписал в 1899 г. секретный договор с Великобританией, по условиям которого он обязывался не продавать и не сдавать в аренду землю без ее согласия. Предложение Германии было временно отклонено.
Германия решила принять этот отказ как окончательный и убедила правительство Турции отправить морскую экспедицию с целью захвата Кувейта. Но присутствие британского крейсера разрушило этот план. И все же была предпринята третья попытка. За островом Бубиян, который ограничивает Кувейтскую бухту с севера, находятся два глубоких и узких морских залива, которые тянутся на север, не доходя около 20 миль до Басры. На берегу одного из них под названием Кхор-Абдулла было решено построить конечную станцию железной дороги. И хотя территория принадлежала Кувейту, на ней были размещены турецкие войска и, несмотря на все протесты, оставались там. Однако в 1914 г. начались переговоры с Германией о заключении соглашения, по условиям которого в правлении Багдадской железной дороги должны были быть два представителя Великобритании, терминал которой должен был быть построен в Басре, а Кувейт должен был стать автономным анклавом. Начало Первой мировой войны самым счастливым образом положило конец этим переговорам.