История афинской демократии

На самом деле было не то. Солона постигла обычная участь людей, избегающих крайностей и стремящихся к середине. Его реформы в духе умеренности и примирения противоположных интересов не удовлетворили ни той, ни другой партии; они вызвали разочарование и неудовольствие, особенно сисахфия, которая одним казалась мерой слишком крутой и противозаконной, революционной, а другим – недостаточной. Не того ожидали от Солона обе партии. Многие воображали, что он возьмет в свои руки диктатуру и сделается тираном. Каждая из боровшихся сторон надеялась, что он примкнет к ней и будет действовать в ее интересах. Знатные думали, что он оставит прежний порядок нетронутым или лишь слегка его изменит; демос мечтал о всеобщем земельном переделе. Но Солон такой передел называл «грабежом» и был против того, чтобы «благородные и простые владели равной частью тучной родной земли»54.

Стоило Солону только захотеть и примкнуть к одной из партий, и он был бы тираном; но он оттолкнул от себя обе крайние партии, предпочтя «благо и спасение государства» своим личным выгодам: ему «не нравилось», по его собственным словам, «совершать что-либо путем насилия и тирании»; он хотел действовать «силой закона». В этом – великое нравственное значение личности Солона. Другой на его месте, замечает он, «не сдержал бы народа и не остановился бы, пока не снял бы сливок и не взболтал молока». «Если бы, как я, взял бразды другой, зломыслящий и корыстолюбивый человек, не сдержал бы он демоса; если б я желал исполнить то, что нравилось тогда одним, и то, что советовали другие, многих мужей потерял бы этот город».

Разочарование и недовольство крайних партий было велико. «Тщетное они задумывали, – замечает Солон по поводу раздела земли, – а теперь сердясь смотрят косо на меня, словно на врага». Ему приходилось защищаться со всех сторон, «как волку среди стаи псов». «Не был Солон мужем совета и глубокого разума» – так передает он сам замечания, направленные против него из-за того, что он не сделался тираном; «когда бог давал ему счастье, сам он не взял; поймав большую добычу, он, изумленный, не вытащил сети: духу не хватило и рассудок потерял». Но Солон знал, что «в великом деле трудно всем угодить», и если он не захватил тирании, не запятнал своей славы, то он нисколько не стыдился своего образа действий; ибо таким способом он думал скорее победить всех. С чувством нравственного удовлетворения Солон мог сказать: «Я исполнил, что обещал». Он мог призвать в свидетели «мать-землю черную, прежде порабощенную, ныне свободную», возвращенных им из рабства и законы, равные для всех55. Солон вывел Афины из тяжелого кризиса, смягчил его и отнял у него острый характер. И без сисахфии Солона, без его бескорыстной, примиряющей деятельности, кто знает, чем бы еще кончился этот кризис. Преобразования Солона оставили глубокий след в афинской истории. Его дело не было мертворожденным. Многие его законы и созданные им учреждения оказались долговечными, пережили его и последующие смуты, самую тиранию. Зародыши и начала, положенные Солоном, выросли и потом пышно развились. Некоторые положения перешли и в римское право, а оттуда – в современное56.

Но плоды Солоновой деятельности обнаружились больше впоследствии. Непосредственно же последовавшие затем события показали, что великому законодателю все же не суждено было иметь полного успеха, что введенный им строй неустойчив. Сами его реформы, особенно сисахфия, некоторых разорившая, крайних партий не успокоили и не примирили, а напротив явились на первых порах новым источником недовольства и смут57. Оказалось, что, несмотря на деятельность Солона, Афины не могли миновать той ступени, которую проходили обыкновенно греческие государства на пути к демократии, – тирании.

Новые смуты и тирания Писистратидов

Первые годы после Солонова законодательства прошли спокойно; по крайней мере, внутренний мир и установленный Солоном порядок не были явно нарушены. Но «на пятый год после архонтства Солона» дело дошло уже до того, что афиняне вследствие смут не могли выбрать первого архонта. Через четыре года повторилось то же; афиняне опять не имели архонта по причине смут, а затем через такой же промежуток времени избран был в архонты Дамасий, который показал себя явным узурпатором: он самовольно оставался в должности более двух лет, пока не был «прогнан силой». Тогда состоялось соглашение между партиями: постановлено было избрать десять архонтов: 6 из эвпатридов, 3 из агройков, т. е. геоморов, и 2 из демиургов58. События эти относятся к концу 80-х гг. VI в.