История афинской демократии

В этих смутах в борьбе из-за архонтата Аристотель с полным основанием видит доказательство того важного значения, какое имела тогда должность первого архонта. Борьба шла, по всей вероятности, между знатными и незнатными. Нельзя не заметить в этих смутах известной правильности, периодичности: быть может, не случайно «анархия», невозможность выбрать архонта, оба раза повторяется через один и тот же промежуток времени – четыре года. К сожалению, мы не имеем возможности уяснить себе подробнее ход и связь событий.

Что касается Дамасия, то, очевидно, он стремился к тирании, но на кого он опирался – на демос или на эвпатридов, мы не знаем. Ясно одно, что свержение его и избрание 10 архонтов является торжеством неэвпатридов – половина мест в коллегии архонтов была предоставлена им – и что тут сделаны были важные уступки со стороны эвпатридов. В совершившейся перемене можно видеть как бы реакцию против Солоновых реформ: вместо пентакосиомедимнов перед нами тут опять до-Солоновы сословия, и введенный Солоном порядок, предоставлявший высшие должности пентакосиомедимнам, был несомненно нарушен. По всей вероятности, и тот смешанный способ избрания архонтов, который введен был Солоном, комбинация голосования и жребия, был отменен или не применялся в это смутное время. Число архонтов – 10 – столь необычно, что кажется странным и на первый взгляд вызывает недоумение. Но обстоятельства вообще были исключительные, и если произошел столь необычный факт, как избрание архонтов из эвпатридов, геоморов и демиургов, то не удивительно, что и само число архонтов было не традиционное, а исключительное. Избранием 10 архонтов, из которых половина была из знатных, а другая половина – из незнатных, устанавливались компромисс и известное равенство между эвпатридами и неэвпатридами59.

Это нововведение просуществовало, однако, недолго, и борьба партий продолжалась. По-прежнему для одних причиной недовольства было уничтожение долговых обязательств, повлекшее за собой их обеднение; другие не довольны были крупными переменами в государственном строе; третьи не удовлетворены были этими переменами, а некоторые вели борьбу просто вследствие взаимной вражды.

В то время в Аттике выступают три партии, каждая со своими стремлениями и со своими вождями из эвпатридов. Партии носили названия от местностей, где они сосредоточивались. Это были, во-первых, педиеи (или педиаки), жители «равнины», самой плодородной части Аттики, крайняя аристократическая партия, состоявшая из богатых землевладельцев-эвпатридов и стремившаяся к реакции, к уничтожению того, что сделано было Солоном, и к восстановлению старого, досолоновского порядка. Во главе педиеев стоял Ликург. Во-вторых, паралы или паралии, жители «береговой полосы», партия умеренная, сторонница «средней политии», по словам нашего источника, т. е. по всей вероятности – строя, введенного Солоном. Состояла она преимущественно из торговцев и ремесленников, представителей не столько землевладельческой и родовой знати, сколько движимости, хотя в составе ее были и земледельцы. Вождем паралов был Мегакл, из фамилии Алкмеонидов, зять сикионского тирана Клисфена. Наконец, третья партия – диакриев, сосредоточивавшаяся главным образом в бедной, малоплодородной, холмистой части Аттики. Состояла она из фетов, мелких крестьяне и пастухов, поденщиков и батраков. К ней примкнули также те, кто вследствие Солоновой сисахфии лишился получения долгов и обеднел, и нечистокровные афиняне, опасавшиеся исключения из числа граждан. Это была партия наиболее демократическая, радикальная, раздраженная против богатых, неудовлетворенная Солоновыми реформами, мечтавшая о коренном перевороте, переделе земли и т. п.

Во главе диакриев стал Писистрат, по происхождению тоже аристократ, снискавший себе особую популярность в народе. Он имел славу счастливого полководца. В возобновившейся войне с Мегарами он завоевал мегарскую гавань Нисею и окончательно упрочил за афинянами обладание Саламином60. С военными заслугами и доблестями Писистрат соединял обходительность, уменье располагать к себе массу; он приходил на помощь бедным, обнаруживал гуманное отношение даже к врагам, а больше всего, казалось, любил равенство61. Он-то и выступил в роли вождя и защитника демоса, пролагая себе путь к тирании.