История античного театра

Новый характер драмы у Еврипида часто требовал и новых средств театральной выразительности, которые до него или не применялись вовсе, или применялись значительно реже. Прежде всего Еврипид стал применять в театральной музыке лады, не употреблявшиеся прежде, как, например, «смешанный лидийский». Лидийский лад вообще воспринимался как жалобный, скорбный и интимный. От этого лада, как и от других, строились также и некоторые производные лады.

К сожалению, мы не можем — из-за недостаточного знания древнегреческой музыки вообще — оценить по достоинству музыкальную сторону трагедий Еврипида. Однако она производила, по-видимому, сильное впечатление на его современников, поскольку здесь применялись новые и более соответствующие духу его пьес средства музыкальной выразительности. В эллинистическую эпоху сольные арии и дуэты солистов и хора из трагедий Еврипида исполнялись отдельно.

Новое содержание трагедий Еврипида требовало и нового слога. Действительно, этот слог в диалогических частях и рассказах вестников очень приближается к тогдашней разговорной речи. Аристотель в «Риторике» хвалит Еврипида за то, что он составляет свои речи из выражений, взятых из обыденной жизни. Агоны, в которых Еврипид так хорошо сталкивает противоположные мнения и стремления, особенно ярко обнаруживают влияние софистики и риторики.

Нам эти речи, правда, кажутся иногда сухими, рационалистическими, сбивающимися на «общие места». Некоторым из современников Еврипида, насколько можно судить по нападкам Аристофана, они казались сотканными из хитросплетений, с помощью которых отдельные персонажи трагедии старались оправдать свои дурные поступки, выдавали ложное и безнравственное за истинное и моральное. Но, с другой стороны, не подлежит никакому сомнению, что такие речи очень нравились людям, которые шли навстречу новому философскому движению в тогдашних Афинах, воспринимая иногда и отрицательные черты софистики и риторики (например, убеждение в возможности и позволительности с помощью формальных доводов доказать истинность или ложность любого положения).

Большое искусство обнаруживает Еврипид и в пользовании так называемой стихомифией (диалогом, в котором каждая реплика занимает по одному стиху). Эти стихомифии достигают большей театральной выразительности, чем у Софокла. Нас поражают в них чрезвычайно искусное отображение разнообразных человеческих переживаний, страстность тона, умение поразить противника в самое больное место, психологически оправдываемая непоследовательность мысли данного действующего лица и т. д.

Зрелищная сторона трагедий Еврипида, насколько мы можем составить о ней представление на основании текста самих пьес, была тесно связана с сочетанием событий и с изображаемыми характерами, считалась с требованиями сцены и помогала более полному раскрытию специфически театральными средствами основной идеи произведения.

В зрелищную часть трагедий Еврипида входят некоторые сцены, которые до него или совсем не показывались в театре на глазах у зрителей, или же показывались гораздо реже. Сюда относятся, например, сцены смерти, изображение болезни, физических страданий, сцены безумия, траурные церемонии, выведение на сцену детей, переодевания действующих лиц, показ на сцене чувств и переживаний влюбленной женщины, развязки трагедий путем применения машины для полетов или же появления богов и многое другое.

При жизни Еврипид, как было уже упомянуто, не пользовался успехом. Он был новатором, стремившимся и по содержанию и по форме вывести свои драмы из тесных рамок, доставшихся ему по традиции. Это новаторство было, по-видимому, неприемлемым для многих из его современников. И действительно, при жизни Еврипид не мог сравниться в славе ни с Эсхилом, ни с Софоклом. Но едва он сошел в могилу, как затмил славу их обоих. Эсхил для последующего века становится величественным, но уже не вполне понимаемым гигантом драматургии. Софоклом восхищались всегда, но он был слишком аттическим поэтом и всецело принадлежал веку Перикла. Он давал образы идеальные, которые не могли удержать свое значение в эллинистическую эпоху, предъявляющую к драме совсем другие требования.

Еврипид, художник, в творчестве которого нашли более яркое выражение реалистические тенденции, должен был завоевать славу во всех концах цивилизованного средиземноморского мира. Начиная с IV в. до н. э. и до самого падения античного мира Еврипидом больше восхищались и его больше изучали, чем какого-либо другого драматурга. Однако уже и при жизни Еврипид нашел много подражателей. Ему охотно подражают греческие, а впоследствии и римские трагики, его цитируют и комментируют и в более позднее время.

Еврипид оказал большое влияние и на новую аттическую (бытовую) комедию.

Об этом прямо говорят свидетельства, идущие еще из древности. Трагедии Еврипида исполнялись много времени спустя после его смерти и в странах Востока. Так, Плутарх («Красс», гл. 33) сообщает об исполнении в 53 г. до н. э. при дворе армянского царя Артавазда II в Арташате отрывка из трагедии Еврипида «Вакханки».