Читаем История античного театра полностью

В тот момент, когда друзья уже готовы осуществить свой план, на орхестру входит старуха страшного вида, в лохмотьях, которая их останавливает. Это — Бедность, столько лет прожившая с ними. Блепсидем приходит в ужас и стремится убежать, но Хремил его останавливает. Начинается агон. Доводы Хремила очень просты. Если взглянуть на человеческую жизнь, то нельзя не признать ее безумной. Негодяи богаты, а честные люди голодают и терпят всяческое зло. Но теперь в руках бедняков есть надежное и верное средство устранить эту несправедливость. Плутос станет зрячим и немедленно поспешит к хорошим людям, минуя всех негодяев и безбожников. Бедность считает затею Хремила безумной.

Она выдвигает софистический тезис о значении бедности для развития человечества. Ведь если бы бог богатства снова стал зрячим и разделил материальные блага поровну, никто не захотел бы заниматься ни наукой, ни ремеслом. Никто не стал бы пахать землю, плавить руду, строить суда, дубить кожу и вообще работать. На замечание Хремила, что всем этим будут заниматься рабы, Бедность возражает, что рабов тогда негде будет достать, так как никто из торговцев, имея богатство, не пожелает заниматься столь опасным ремеслом, как торговля рабами. Придется людям самим и пахать и делать все остальное. Не будет ни кроватей, ни ковров, ни красивой одежды. Кто захочет всем этим заниматься?

И получится тогда, что и при богатстве люди будут терпеть во всем недостаток. А теперь Бедность как хозяйка сидит в доме у ремесленника и побуждает его работать. В ответе Хремила на этот довод Бедности дается изображение жизни бедняка, сделанное с потрясающим реализмом. Крик и плач голодных детей, причитания старух, вши, блохи. Вместо платья — лохмотья, вместо кровати «сноп соломы, кишащей клопами. Вместо ковра — гнилая рогожа, а вместо подушки — камень под головой». Бедность говорит, что Хремил изобразил нищету, а не жизнь бедняка, которая вовсе не похожа на участь нищего:

Участь нищего, как описал ты ее, в том, чтоб жить, ничего не имея;Участь бедного — быть бережливым всегда и всегда быть прилежным в работе,Нет избытка совсем у него, но зато не бывает ни в чем недостатка[193].

На вопрос Хремила, отчего же, если Бедность так хороша, люди стараются избежать ее, Бедность отвечает, что ведь и дети бегут от отцов, желающих им только хорошего. Хремил в конце концов прогоняет Бедность. Он приказывает Кариону захватить с собой ковры и вести Плутоса в храм Асклепия.

Вторая половина пьесы развертывается условно после ночи, которую Плутос провел в храме Асклепия. Карион, вбегая на орхестру, радостно сообщает хору о том, что к Плутосу вернулось зрение. На просьбу жены Хремила рассказать, как все это произошло, следует полный комизма рассказ Кариона. По приказанию жреца все находившиеся в храме больные улеглись спать. Огни были потушены. Жрец приказал молчать, если послышится шум. Но Кариону не давал спать горшок с кашей, поставленный у изголовья одной старухи. Ему очень хотелось подползти к горшку, но вначале его удерживало благочестие. Однако когда Карион подсмотрел, как жрец складывает себе в мешок все приношения больных, он кинулся к горшку с кашей. Старуха, услышав шум, протянула руку, чтобы прикрыть кашу. Тогда Карион укусил ее за руку, как будто бы это был священный змей. Но вот наконец появился и Асклепий, который стал обходить больных. Он протер чистой тряпочкой глаза Плутосу, а дочь Асклепия Панацея закрыла пурпуровым покрывалом ему голову и лицо. Затем из алтаря выползли две громадные змеи, которые стали лизать Плутосу глаза, — и бог богатства прозрел. Сейчас он явится сюда в сопровождении Хремила и толпы людей с венками на головах. Появляется Плутос. Он приветствует солнце и землю Паллады, давшую ему приют. Он стыдится своих прежних заблуждений. Теперь все будет иначе; только честные получат богатство. Действующие лица входят в дом Хремила.

Следует красочный рассказ Кариона о богатстве и изобилии, свалившихся на дом его хозяина. Здесь перечисляется все, о чем мечтала, вероятно, современная Аристофану афинская беднота. А дальше идут четыре заключительных сцены, в которых показываются последствия нового порядка вещей. Приходит Честный человек, раньше несчастный, а теперь ставший счастливым. Бедность осталась в прошлом. Раб Честного держит в руках старый плащ, в котором его хозяин мерзнул тринадцать лет, и старые башмаки. Все это Честный желает пожертвовать богу[194].

Перейти на страницу:

Похожие книги

Таиров
Таиров

Имя Александра Яковлевича Таирова (1885–1950) известно каждому, кто знаком с историей российского театрального искусства. Этот выдающийся режиссер отвергал как жизнеподобие реалистического театра, так и абстракцию театра условного, противопоставив им «синтетический театр», соединяющий в себе слово, музыку, танец, цирк. Свои идеи Таиров пытался воплотить в основанном им Камерном театре, воспевая красоту человека и силу его чувств в диапазоне от трагедии до буффонады. Творческий и личный союз Таирова с великой актрисой Алисой Коонен породил лучшие спектакли Камерного, но в их оценке не было единодушия — режиссера упрекали в эстетизме, западничестве, высокомерном отношении к зрителям. В результате в 1949 году театр был закрыт, что привело вскоре к болезни и смерти его основателя. Первая биография Таирова в серии «ЖЗЛ» необычна — это документальный роман о режиссере, созданный его собратом по ремеслу, режиссером и писателем Михаилом Левитиным. Автор книги исследует не только драматический жизненный путь Таирова, но и его творческое наследие, глубоко повлиявшее на современный театр.

Михаил Захарович Левитин , Михаил Левитин

Биографии и Мемуары / Театр / Прочее / Документальное
Кумиры. Тайны гибели
Кумиры. Тайны гибели

Фатальные истории жизни известных личностей — тема новой книги популярного исследователя закулисья наших звезд Федора Раззакова. Злой рок подводил к гибели, как писателей и поэтов — Александра Фадеева и Николая Рубцова, Александра Вампилова, Юлию Друнину, Дмитрия Балашова, так и выдающихся российских спортсменов… Трагический конец был уготован знаменитостям отечественного кино — Евгению Урбанскому, Майе Булгаковой, Елене Майоровой, Анатолию Ромашину, Андрею Ростоцкому… Трагедии подстерегали многих кумиров эстрадного и музыкального олимпа. Перед глазами читателя проходит целая цепь неординарных судеб, вовлеченных в водоворот страстей и мистических предзнаменований.

Федор Ибатович Раззаков

Биографии и Мемуары / Культурология / Театр / История / Литературоведение / Образование и наука
Яблоко от яблони
Яблоко от яблони

Новая книга Алексея Злобина представляет собой вторую часть дилогии (первая – «Хлеб удержания», написана по дневникам его отца, петербургского режиссера и педагога Евгения Павловича Злобина).«Яблоко от яблони» – повествование о становлении в профессии; о жизни, озаренной встречей с двумя выдающимися режиссерами Алексеем Германом и Петром Фоменко. Книга включает в себя описание работы над фильмом «Трудно быть богом» и блистательных репетиций в «Мастерской» Фоменко. Талантливое воспроизведение живой речи и характеров мастеров придает книге не только ни с чем не сравнимую ценность их присутствия, но и раскрывает противоречивую сложность их характеров в предстоянии творчеству.В книге представлены фотографии работы Евгения Злобина, Сергея Аксенова, Ларисы Герасимчук, Игоря Гневашева, Романа Якимова, Евгения ТаранаАвтор выражает сердечную признательнось Светлане Кармалите, Майе Тупиковой, Леониду Зорину, Александру Тимофеевскому, Сергею Коковкину, Александре Капустиной, Роману Хрущу, Заре Абдуллаевой, Даниилу Дондурею и Нине Зархи, журналу «Искусство кино» и Театру «Мастерская П. Н. Фоменко»Особая благодарность Владимиру Всеволодовичу Забродину – первому редактору и вдохновителю этой книги

Алексей Евгеньевич Злобин , Эл Соло , Юлия Белохвостова

Театр / Поэзия / Дом и досуг / Стихи и поэзия / Образовательная литература