История античного театра

В стасиме втором «Агамемнона» хор сравнивает Елену с львенком. Некто вскормил в своем доме львенка, отнятого от матери. Львенок вначале был ручным, его любили, дети часто брали его на руки, радовались, глядя на него, и старики. Львенок умильно смотрел в глаза и вилял хвостом, когда хотел есть. Но вот львенок вырос и показал свой природный нрав. Он перерезал хозяйское стадо, дом забрызган кровью. Домашние в страшном горе. Поистине мрачный жрец божьей кары был вскормлен в доме.

Так и Елена: как гладь моря, как цветок любви, терзающий сердце, вошла она в Трою, а там обернула свадьбу смертью, стала тяжкой гостьей для троянцев, Эринией, от которой плакали невесты и молодые жены.

Постановочная техника трилогии «Орестея» не отличалась большой сложностью. Скена, изображавшая в двух первых частях трилогии дворец, а в третьей — храм, должна была состоять из одного этажа.

В конце трагедий «Агамемнон» и «Хоэфоры» применялась, как уже говорилось выше, эккиклема. Однако некоторые исследователи считают, что и мизансцена, изображавшая Ореста, окруженного в храме Эриниями, показывалась зрителям тоже с помощью эккиклемы. Э. Бете, например, полагал, что в «Эвменидах» применялась большая по размерам эккиклема, на которой помещался весь хор и еще три актера. Бете не видит особенных затруднений в применении такого сложного сооружения: скена в то время была еще деревянной, и можно было переднюю ее стену устроить так, чтобы она раскрывалась на любую ширину.

Существование в древнегреческом театре больших эккиклем, которые могли сразу показать большое число действующих лиц, признает также американский ученый Р. Фликингер. Он считает, что большая эккиклема устраивалась в виде полукруглой, вращающейся вокруг оси платформы.

В «Эвменидах» такая эккиклема поворачивалась к зрителям с находившимися на ней хоревтами, Аполлоном, Гермесом и Орестом. После же того как Гермес и Орест сходили с платформы и удалялись через один из пародов, эккиклема с оставшимся на ней Аполлоном поворачивалась обратно в свое исходное положение.

Думается, что и Бете и другие ученые, признающие в данном случае применение эккиклемы, излишне осложняют при своей реконструкции постановочные средства трагедии. Того же самого эффекта можно было добиться и без употребления эккиклемы путем раскрытия дверей храма. Возможно даже, что при постановке «Эвменид» применялся занавес на той части скены, которая представляла собой внутренность храма в Дельфах.

ЗНАЧЕНИЕ ДРАМАТУРГИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЭСХИЛА

Эсхил был драматургом, сумевшим в своих произведениях отобразить существенные стороны эпохи, показать движение вперед современного ему общества в его материальной и духовной жизни, воспеть молодое афинское государство.

После реформы Клисфена перед афинской демократией стояла задача дальнейшего укрепления демократического режима. Эта задача властно диктовалась начавшимися в 499 г. до н. э. войнами с Персией, в ходе которых — особенно вначале — вставал вопрос о самом существовании как афинского, так и других греческих государств. Именно афинской демократии в конечном счете была обязана Греция тем, что сумела отстоять свою независимость. Известно, что некоторые греческие города, где власть находилась в руках аристократии, склонны были подчиниться персам.

Постройка флота, сыгравшего такую большую роль в победе над персами, была делом рук афинской демократии. Ей же удавалось преодолевать и сепаратизм отдельных греческих городов в наиболее критические моменты во время войн с персами. Столкновение варварского и греческого мира нашло блестящее отображение в «Персах» Эсхила.

Яркая картина саламинского боя соединяется с глубоким историко-философским обобщением причин победы греков, органически включенным в ткань поэтического произведения.

Таким образом, своей литературной и театральной деятельностью Эсхил внес ценный вклад в дело разрешения одной из самых насущных задач, поставленных его эпохой.

Во времена Эсхила в напряженной политической борьбе складывались основы тех демократических порядков, которые привели в дальнейшем, уже после смерти поэта, к расцвету афинской рабовладельческой демократии. И не случайно, что во всех дошедших до нас трагедиях Эсхил затрагивает государственно-правовые вопросы и раскрывает в образах смысл и значение происходящего на его глазах формирования и подъема рабовладельческого демократического государства. В дошедших до нас произведениях можно отметить два мотива: противопоставление греческой и варварской государственности и прославление молодого афинского государства. Первый мотив затронут в «Молящих» (египетский глашатай изображается как представитель грубой государственной силы) и подробно разработан в «Персах». Второй разрабатывается и в «Персах» и в третьей части трилогии «Орестея».

Примечательным является прежде всего то обстоятельство, что, начавшись в Аргосе, трилогия заканчивается в Афинах. Орест ищет оправдания и очищения в афинском государстве. Это совершенно реальный земной мотив, хотя на сцене и присутствуют боги.