Читаем История античной литературы полностью

В эллинистическом искусстве, отошедшем от прежней классической сдержанности и строгого величия, определяются две основные тенденции. С одной стороны, ему свойственно стремление к монументализму и декоративной пышности, но с другой, для него же характерно увлечение мелочами и детализацией, приверженность к патетике и попытка индивидуализации образов. Выдающимся открытием раннего эллинистического искусства было изображение ребенка, в облике которого раскрывалась особая сущность детского мира.

Жизнь в новых эллинистических городах внешне протекала в условиях начавшейся стандартизации. Так, единообразными были планировки всех новых городов, и в каждом городе, независимо от его местоположения, обязательными были свой храм, дворец, театр и гимнасий, повторяющие по своей архитектуре аналогичные здания в других городах. С утратой коллективной солидарности и крушением социальных чувств гражданственности росло индивидуальное самосознание и личность начинала обособляться от государства, от которого требовалось прежде всего обеспечение покоя и материального благополучия. На смену полисным представлениям о богах приходили суеверия, вера в судьбу (Тиха), в переменчивый и ненадежный случай (Кайрос). Росло увлечение астрологией, которую греки, заимствовав на востоке, преобразовали в целую стройную систему. Столкновение греческой и восточной религий (религиозный синкретизм) привело к увеличению числа богов и к отождествлению их. Дионис, например, отождествился с Сераписом, Осирисом, Таммузом и другими умирающими и воскресающими богами природы. Деметра и Афродита отождествились с Исидой, Астартой и Кибелой и стали почитаться в едином образе Матери. Интересно, что в первые века христианства ее статуи сохранялись и считались изображениями Богоматери. Новым и странным представлялся грекам распространенный на востоке обычай обожествления монархов, усиленно насаждавшийся Александром. Их отношение к факту прижизненного обожествления последнего выразил один афинский оратор, сказав: «... предоставим Александру именоваться богом, если ему этого хочется». В восточных странах, особенно в Египте, обожествление греко-македонских монархов и их культ распространился и был принят как нечто привычное.

В религии теперь люди искали личного утешения и спасения. Поэтому столь популярными оказались такие мистические культы, от которых ожидали очищения и спасения (культ Диониса, орфические таинства и т. д.). На роль наставительницы и утешительницы стала претендовать также философия, которая погрузилась в этические проблемы, отыскивая пути к личному счастью и душевному спокойствию.

По-прежнему центром философской жизни оставались Афины, где продолжали существовать Академия Платона и перипатетическая школа Аристотеля. Но их влияние отошло на второй план перед новыми учениями — стоицизмом, эпикуреизмом и кинизмом.

Основателем стоической школы был финикиец Зенон, поселившийся в конце IV в. в Афинах и встречавшийся со своими учениками в Пестрой Стое (крытом портике), определившем название зеноновской школы. Ее приверженцы выдвинули идеал мудреца, руководствующегося одними лишь доводами разума, контролирующего все его чувства и желания. Они говорили о том, что только мудрец может быть богатым и свободным, подразумевая под этим духовные богатства и свободу и призывая жить согласно природе. Они же пропагандировали идею «мирового государства», объединяющего все человечество, и утверждали «разумность» всего существующего. По Зенону, Логос, или Мировой Разум, представляющий собой материю в ее тончайшей форме пылающего эфира, является тем созидательным началом, которое проникает повсюду, подобно тому как мед распространяется по сотам. Так как Логос всем управляет и все составляет, то все противоречия в мире только видимы и мнимы. Эти же воззрения стоики переносили в этику, составлявшую основу их учения. Они много занимались вопросами религии, отыскивая для нее аллегорические истолкования. Стоическая философия с ее запутанной и противоречивой этикой, с ее политической, социальной и религиозной терпимостью была очень популярна в самых различных кругах эллинистического общества, а благодаря деятельности Панетия и Посидония во II и I вв. до н. э. широко распространилась на Западе, в Риме.

Перейти на страницу:

Похожие книги

По страницам «Войны и мира». Заметки о романе Л. Н. Толстого «Война и мир»
По страницам «Войны и мира». Заметки о романе Л. Н. Толстого «Война и мир»

Книга Н. Долининой «По страницам "Войны и мира"» продолжает ряд работ того же автора «Прочитаем "Онегина" вместе», «Печорин и наше время», «Предисловие к Достоевскому», написанных в манере размышления вместе с читателем. Эпопея Толстого и сегодня для нас книга не только об исторических событиях прошлого. Роман великого писателя остро современен, с его страниц встают проблемы мужества, честности, патриотизма, любви, верности – вопросы, которые каждый решает для себя точно так же, как и двести лет назад. Об этих нравственных проблемах, о том, как мы разрешаем их сегодня, идёт речь в книге «По страницам "Войны и мира"».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Наталья Григорьевна Долинина

Литературоведение / Учебная и научная литература / Образование и наука
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия
Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами
Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами

Барон Жиль де Ре, маршал Франции и алхимик, послуживший прототипом Синей Бороды, вошел в историю как едва ли не самый знаменитый садист, половой извращенец и серийный убийца. Но не сгустила ли краски народная молва, а вслед за ней и сказочник Шарль Перро — был ли барон столь порочен на самом деле? А Мазепа? Не пушкинский персонаж, а реальный гетман Украины — кто он был, предатель или герой? И что общего между красавицей черкешенкой Сатаней, ставшей женой русского дворянина Нечволодова, и лермонтовской Бэлой? И кто такая Евлалия Кадмина, чья судьба отразилась в героинях Тургенева, Куприна, Лескова и ряда других менее известных авторов? И были ли конкретные, а не собирательные прототипы у героев Фенимора Купера, Джорджа Оруэлла и Варлама Шаламова?Об этом и о многом другом рассказывает в своей в высшей степени занимательной книге писатель, автор газеты «Совершенно секретно» Сергей Макеев.

Сергей Львович Макеев

Биографии и Мемуары / История / Литературоведение / Образование и наука / Документальное