История античной литературы

От произведений целого кружка поэтов-неотериков («новых») уцелели до наших дней лишь стихотворения Катулла. Нам известны имена других членов кружка: Гельвия Цинны, Лициния Кальва, Валерия Катона, Корнификия, Меммия, Тикиды и др. Все эти поэты были поклонниками ученой александрийской поэзии и писали небольшие эпиллии на мифологические темы (Цинна написал эпиллий «Смирна», Кальв — «Ио»), эпиграммы и элегии. В 50-х годах I в. до н. э. они составляли литературный кружок, объединенный общностью своего рода литературной программы. Неотерики, как и Каллимах, отрицательно относились к крупным жанрам (к большому эпосу), а для своих небольших поэм выбирали редкие мифологические темы и уснащали изложение изысканными «учеными» подробностями. Они придавали большое значение тщательной обработке самой литературной формы.

Увлечение александрийской поэзией было свойственно еще кружку Лутация Катулла, видного государственного деятеля II в. до н. э. Лирические стихотворения и ученые эпиллии писал и плохо известный нам поэт Левий, современник Суллы. От его произведений уцелели лишь отдельные строки. История появления и развития лирической поэзии в Риме известна плохо, но, по-видимому, именно поэты-неотерики были первыми лирическими поэтами, поэзия которых в известной мере близка лирике нового времени. Распад римского полиса приводит в это время к появлению личности, ищущей самовыражения в новых литературных жанрах, дающих больший простор субъективному «я», чем прежние традиционные жанры литературы.

Гай Валерий Катулл (87—54 гг. до н. э.) прожил недолгую жизнь. Он родился в Цизальпинской Галии, в Вероне и благодаря связям отца получил доступ в среду римской знати. В числе спутников пропретора Меммия он посетил Вифинию (область Малой Азии), незадолго до этого ставшую римской провинцией (74 г. до н. э.), побывал в знаменитых в древности городах Малой Азии и на могиле своего брата, похороненного в легендарной Трое. Во время своего пребывания на Востоке он мог наблюдать жизнь эллинистических городов и познакомиться с восточной религией и искусством. К сожалению, биография поэта известна плохо, и сведения о его жизни приходится черпать из самих произведений.

Дошедший до нас сборник Катулла построен таким образом: сначала идут небольшие лирические стихотворения, за ними следуют крупные поэмы: «Аттис», «Свадьба Пелея и Фетиды», элегия на смерть брата, свадебные стихотворения. Замыкается книга эпиграммами.

Небольшие стихотворения Катулла разнообразны по тематике и эмоциональной окраске. Стихи, проникнутые возвышенной страстью к возлюбленной, перемежаются грубо-насмешливыми, нежная лирика, обращенная к друзьям, соседствует со злыми выпадами против врагов. Поэт всегда находится во власти своих пламенных эмоций. Он не ищет жизненной мудрости в учениях философов и не пытается «обуздывать» свои страсти, как это делают поэты «века Августа», Вергилий и Гораций. Его внутренний мир, полный противоречий, кажется ему сам по себе достойным поэтического воплощения. Поэт как бы прорывает установившиеся литературные традиции, его чувства не укладываются в привычные литературные рамки, и он ищет новых оригинальных форм выражения.

Любой, казалось бы, самый незначительный факт реальности, если он затрагивает личность поэта, становится объектом его поэзии. Вот он встретился с одной из знакомых римлянок, и та спросила его, не привез ли он из Вифинии рабов, чтобы носить его носилки. Поэт ответил утвердительно, и его собеседница тут же попросила, чтобы он одолжил их ей. Солгавший Каттул вынужден заявить, чтобы выпутаться из неловкого положения, что рабов привез не он, а его друг, но ведь все, что принадлежит другу, принадлежит и ему... но тут же, не удержавшись, он осыпает ругательствами женщину, причинившую ему эту неприятность. Катулла интересует не столько самый факт, сколько его собственная реакция на него, эта реакция порой дается в его стихотворениях с беспощадной искренностью, без всякого «возвышающего обмана».

В насмешливых стихотворениях он клеймит гневными словами своих личных обидчиков.

Так, некий Асиний Марруцин крадет у зазевавшихся собеседников носовые платки, он стащил и у Катулла дорогой для него как память платок. Поэт требует возвращения похищенного и грозит в противном случае ославить вора по всему Риму. Катулл не дает никаких обобщений по данному поводу, как это сделал бы какой-нибудь сатирик, ищущий примеров нравственной деградации своих современников. В другом стихотворении он обращается к собственным стихам, как к существам одушевленным, призывая их окружить девушку, похитившую деревянные таблички, на которых написаны его произведения. Сначала похитительницу ругают: