Читаем История античной литературы полностью

Мифологическая тематика античной литературы составляет одну из важнейших ее особенностей, вытекающую из непосредственной связи общинно-родового и античного общества на ранних ступенях его развития. В общинно-родовом обществе мифология является универсальной и единственной нерасчлененной формой общественного сознания, которое отражало действительность в чувственно-конкретных и персонифицированных образах. В следующей формации приходит новое, философское осмысление действительности, проникающее в литературу в V в. до н. э., но задолго до этого начавшее наступление на мифологию. Античное искусство и литература возникают и развиваются на «почве» мифологии, которую они используют в роли «арсенала»[4]. Однако на более поздних этапах мифология становится лишь арсеналом литературы и используется последней как основное средство раскрытия действительности. Следствием этого оказывается характерная для всей античной литературы традиционность образов и ситуаций, не тормозящая литературное развитие, а, наоборот, позволяющая античным поэтам и писателям прежде всего заботиться об углублении и раскрытии содержания, обусловленного идейными целями и задачами их времени. Наконец, непосредственная связь с устным творчеством общинно-родового периода и сравнительно позднее обращение к письменности для фиксации словесного творчества (конец VIII в. до н. э.) определили, с одной стороны, преобладание стихотворной формы и ее тщательную разработку, а с другой — постоянную близость античной литературы к фольклору.

Античная литература представляла собой сложное и многообразное явление, в котором указанные особенности раскрывались по-разному в различные культурно-исторические эпохи. Поэтому нет необходимости в предисловии обращаться к конкретным примерам. Но следует сделать еще несколько замечаний общего характера, раскрытие содержания которых входит в задачу авторов данного учебника.

Впервые в античной литературе человек становится основным объектом художественного изображения. Этим определялись художественная значимость и образная содержательность античной литературы в сравнении с литературами древнего Востока и степень ее воздействия на литературы нового времени. «На почве Греции и Рима выросло новейшее человечество. Без них средние века ничего не сделали бы. Я понял французскую революцию и ее римскую помпу, над которой прежде смеялся... Обаятелен мир древности. В его жизни зерно всего великого, благородного, доблестного, потому что основа его жизни — гордость личности, неприкосновенность человеческого достоинства»[5].

В античной литературе отражены особенности и эволюция художественного восприятия действительности, раскрытого во всем многообразии жанровых и стилевых форм. Почти все жанры литературы нового времени зародились и оформились в античности, сохранив свои античные наименования (эпос, лирика, элегия, ямбическая поэзия, ода, гимн, драма, трагедия, комедия, мим, пантомима, эпиграмма, идиллия, сатира и т. д.). Наряду с теми жанрами, которые теперь принято относить к области художественной литературы, античность включала в нее исторические и философские сочинения, речи ораторов, отчасти письма и другие «ученые» жанры. Строгой системе жанров, возникающих как в исторической последовательности (эпос, лирика, драма), так и одновременно (трагедия, комедия), делившихся на высшие и низшие, была подчинена столь же четкая и устойчивая традиционная система стилей. В греческой литературе, где становление жанров и стилей представляется особенно наглядным, отдельные жанры сохранили за собой все языковые особенности тех географических областей, в которых они возникали. Эти особенности сделались приметой соответствующего жанра вне связи с живым разговорным языком, и литературный язык каждого жанра характеризовался своей особой наддиалектностью. Столь же обособленным от повседневного разговорного языка был язык римской литературы, где отсутствие полидиалектной базы компенсировалось архаизмами и грецизмами. Жанром и традицией обусловливалась также метрическая система античной поэзии, основанная на ритмически-организованном чередовании долгих и кратких слогов, восходящая к тем временам, когда движение, музыка и слово еще не были расчленены. Так, эпическим стихом был гекзаметр, в драме использовался тетраметр, для элегий и эпиграмм — элегический дистих, лирические стихотворения сочинялись в многостопных лирических размерах.

Перейти на страницу:

Похожие книги

По страницам «Войны и мира». Заметки о романе Л. Н. Толстого «Война и мир»
По страницам «Войны и мира». Заметки о романе Л. Н. Толстого «Война и мир»

Книга Н. Долининой «По страницам "Войны и мира"» продолжает ряд работ того же автора «Прочитаем "Онегина" вместе», «Печорин и наше время», «Предисловие к Достоевскому», написанных в манере размышления вместе с читателем. Эпопея Толстого и сегодня для нас книга не только об исторических событиях прошлого. Роман великого писателя остро современен, с его страниц встают проблемы мужества, честности, патриотизма, любви, верности – вопросы, которые каждый решает для себя точно так же, как и двести лет назад. Об этих нравственных проблемах, о том, как мы разрешаем их сегодня, идёт речь в книге «По страницам "Войны и мира"».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Наталья Григорьевна Долинина

Литературоведение / Учебная и научная литература / Образование и наука
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия
Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами
Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами

Барон Жиль де Ре, маршал Франции и алхимик, послуживший прототипом Синей Бороды, вошел в историю как едва ли не самый знаменитый садист, половой извращенец и серийный убийца. Но не сгустила ли краски народная молва, а вслед за ней и сказочник Шарль Перро — был ли барон столь порочен на самом деле? А Мазепа? Не пушкинский персонаж, а реальный гетман Украины — кто он был, предатель или герой? И что общего между красавицей черкешенкой Сатаней, ставшей женой русского дворянина Нечволодова, и лермонтовской Бэлой? И кто такая Евлалия Кадмина, чья судьба отразилась в героинях Тургенева, Куприна, Лескова и ряда других менее известных авторов? И были ли конкретные, а не собирательные прототипы у героев Фенимора Купера, Джорджа Оруэлла и Варлама Шаламова?Об этом и о многом другом рассказывает в своей в высшей степени занимательной книге писатель, автор газеты «Совершенно секретно» Сергей Макеев.

Сергей Львович Макеев

Биографии и Мемуары / История / Литературоведение / Образование и наука / Документальное