История античной литературы

Подобно Эсхилу Софокл утверждал необходимость активной деятельности. Уже Эсхил на примере Ореста показал, что всякая человеческая деятельность таит в себе опасность. На человеческих заблуждениях, от которых не могут оградить себя даже подлинные герои, подобные Аяксу и Антигоне, сосредоточил основное внимание Софокл. Величие этих людей вселяет в них уверенность в себе, позволяет им действовать самостоятельно, сообразуясь лишь со своей волей, следствием чего оказывается заблуждение и трагическая развязка. Но сообразно своей героической натуре они руководствуются в своих действиях лишь возвышенными побуждениями, поэтому объективный смысл их деяний неизменно положителен. Так, с позиций художника-гуманиста подходит Софокл к неразрешимому для его времени противоречию между могуществом человеческого разума и ограниченными возможностями человеческой деятельности, утверждая справедливость и гуманность основными законами человеческих отношений.

Тема неведения и заблуждения с предельной глубиной раскрыта в трагедии «Трахинянки», где Софокл использовал сюжет одного из мифов о смерти Геракла. Геракл, величайший из греческих героев, сын Зевса, благодетель и спаситель человечества, погибает в страшных мучениях, вызванных сгустком запекшейся крови некогда убитого им чудовища. А его верная и любящая жена Деянира оказывается невольной виновницей его кончины, поверив в то, что приворотное зелье поможет ей вернуть утраченную любовь мужа. И после двух трагических смертей юноша Гилл, сын погибших, в отчаянии восклицает:

Вы великую зрите жестокость богов
В этих страшных, пред вами творимых делах.
Дети есть и у них, в них родителей чтут, —
И на муку такую взирают они!

А хор, преисполненный житейской мудрости и пассивной покорности, отвечает ему: «Но ничто не вершится без Зевса».

Однако пассивная покорность перед грядущим чужда героям Софокла, которые сами хотят быть творцами своей судьбы, и полны силы и решимости отстаивать свое право. Все древние критики, начиная с Аристотеля, называли трагедию «Царь Эдип» вершиной трагического мастерства Софокла. Время ее постановки неизвестно, примерно оно определяется 428—425 гг. В отличие от предыдущих драм, композиционно близких к диптиху, эта трагедия едина и замкнута сама в себе. Все ее действие сосредоточено вокруг главного героя, который определяет каждую отдельную сцену, являясь ее центром. Но, с другой стороны, в ней отсутствуют случайные и эпизодические персонажи. Даже раб царя Лая, некогда по его приказанию унесший из его дома новорожденного младенца, впоследствии сопровождает Лая в его последней роковой поездке; а пастух, тогда же пожалевший ребенка, выпросивший и унесший его с собой, теперь прибывает в Фивы послом от коринфян, чтобы уговорить Эдипа воцариться в Коринфе.

Сюжет своей трагедии Софокл взял из фиванского цикла мифов, очень популярного среди афинских драматургов; но у него образ основного героя отодвинул на задний план всю роковую историю несчастий рода Лабдакидов. Обычно трагедию «Царь Эдип» относят к аналитическим драмам, так как все действие ее построено на анализе событий, связанных с прошлым героя и имеющих непосредственное отношение к его настоящему и будущему.

Действие трагедии открывается прологом, в котором процессия фиванских граждан направляется ко дворцу Эдипа с мольбой о помощи и защите. Пришедшие твердо уверены, что лишь Эдип может спасти город от свирепствующей в нем моровой язвы. Эдип успокаивает их и говорит, что уже послал своего шурина Креонта в Дельфы, чтобы узнать от бога Аполлона о причине эпидемии. Появляется Креонт с оракулом (ответом) бога: Аполлон разгневан на фиванцев за то, что они укрывают у себя ненаказанного убийцу прежнего царя Лая. Перед собравшимися Эдип клянется разыскать преступника, «кто б ни был тот убийца». Под угрозой тяжелейшего наказания он приказывает всем гражданам:

Под кров свой не вводить его и с ним
Не говорить. К молениям и жертвам
Не допускать его, ни к омовеньям, —
Но гнать его из дома, ибо он —
Виновник скверны, поразившей город.

Афинские зрители с детства знали историю Эдипа и относились к ней как к исторической реальности. Им хорошо было известно имя убийцы Лая, и поэтому выступление Эдипа в роли мстителя за убитого приобретало для них глубокий смысл. Они понимали, следя за развитием действия трагедии, что иначе не мог действовать правитель, в руках которого судьба всей страны, всего безгранично преданного ему народа. И страшным самопроклятием звучали слова Эдипа:

И вот теперь я — и поборник бога,
И мститель за умершего царя.
Я проклинаю тайного убийцу...