История Авиации 2004 02

На дворе был конец ноября. Поезд подошел часа в четыре утра, тут и состоялось «боевое крещение»: мы увидели в окна вагонов воздушный налет, лучи прожекторов, зарево по всему небу, разрывы зенитных снарядов и мощный густой гул тяжёлых четырёхмоторных бомбардировщиков, проплывавших где-то в густой темноте.

Нас встретил полковник Аксельрод — заместитель начальника войск связи 64-го истребительного корпуса по радиолокации. Потом мне много пришлось с ним работать, он был хорошим специалистом, деловой, работать с ним нравилось. Кроме того, он, как сейчас бы сказали, был неплохим специалистом по пиару, регулярно с фактами в руках доказывая высшему командованию на совещаниях, что без радаров реактивная истребительная авиация и зенитная артиллерия даже в дневных условиях немногого стоит. Что же касается действий в ночных условиях, то здесь все и так всё понимали. В результате, благодаря регулярным требованиям полковника Аксельрода, на Корейском ТВД постепенно появлялось всё больше наших радиолокационных позиций, постепенно «закрывавших» всё большую часть воздушного пространства.

В общем, пока он был в Корее, на еженедельном подведении итогов боевых действий работа радиолокации рассматривалась сразу после истребительной авиации, а затем уже обсуждались другие службы — зенитчики, прожектористы, связисты, и прочие. Как только Аксельрод сменился, о нас забыли… Работают локаторщики, и ладно. Возможно из-за этого нас не наградили после окончания боевых действий. Да, в общем, и не за что было. Техника — в порядке, люди работают. Так и должно быть в боевом сколоченном подразделении. Поэтому за хорошую работу нас постоянно благодарили, но наград не дали. В конце командировки выдали всем медали китайско- советской дружбы.

КП корпуса располагался на возвышенности у шахты Телешу, внизу в горах стояла техническая дивизия, почти напротив «кожедубовского» городка, напрямую до штаба дивизии около 8 км. Станцию разместили почти на КП корпуса, 300 метров от шахты Телешу, на сопке, а за сопкой находился батальон связи.

Река Ялу была недалеко, но ходить туда запрещалось категорически. Был какой- то случай, когда нашего офицера подкараулили и вывезли через реку на лодке, показать в ООН, что русские уже там, в Корее. Уж как тогда выкрутились, не знаю, но к реке ходить нам запретили.

Как бы там ни было, но, несмотря на все мыслимые меры секретности, американцы узнали о нас очень быстро, как только мы развернулись. Уже на второй день главный штурман корпуса — полковник Цыпляев вызвал меня на КП корпуса и сообщил: «американцы передали по радио, что на КП корпуса прибыла новая секретная РЛС, смотри в оба, чтобы тебя не рассекретили…»

Охрану нашей станции несли китайские солдаты, вооруженные трофейными японскими винтовками «Арисака» с длинными штыками. Они же охраняли аэродромы и другие объекты. Вокруг нашей позиции обычно было три поста. Мы полностью доверяли китайцам, так как охраняли они очень добросовестно, даже лучше, чем наши. Бывает, начинается налет, тревога, бежишь на станцию, часовой тебя видит, но молчит, а метрах в пяти выскакивает и штык на тебя. Так, что за охрану мы были спокойны. Но, видимо на всякий случай, решив перестраховаться, китайцы вскоре удвоили число постов, на которых появились автоматчики.

В любом деле китайцы были очень дотошны. Однажды ночью сбили В-29, который шел один, выполняя стратегическую разведку, оттуда посыпались парашютисты, так китайцы почти всех собрали, только одного не нашли, но проверили каждую кочку. Когда сбивали американцев днем, любой китаец мог пленного на штык посадить. Самосуд у них был страшнейший, как увидят парашют, все! «Трумен!..». А это почти тоже самое, что «Гитлер — капут!». Когда сбивали наших летчиков, то их стремились подобрать как можно быстрее, были случаи и наших убивали. Ведь для китайцев любой европеец «трумен».

При этом китайские солдаты были очень неприхотливые, питались очень скудно два раза в день. На человека им выдавали пиалу риса, потом туда же наливали чая, вот и все меню.

Нас же кормили просто замечательно. Продукты привозили из Хабаровска. Повара, официанты в столовых, все были китайцы, «Вани», готовили хорошо, каждый из нас мог заказать блюдо на выбор. Однажды, ради шутки, кто-то заказал яичницу из 12 яиц. Когда китайский официант принес блюдо, мы насчитали 12 желтков. Спиртное все время было на столе, без ограничений, но начальники следили, чтобы народ не спивался. Хорошо отмечались праздники. Китайцы старались угостить своими деликатесами, которые в этой местности в основном готовились из морепродуктов (трепангов и креветок).

Союзная зарплата у нас шла на сберкнижку, а мы получали командировочные. Я, как начальник станции получал два с половиной миллиона юаней. Как это выглядело на наши деньги? Хороший костюм стоил миллион, бутылка лучшего коньяка 12 тысяч, водка «харбинка» 9 тысяч. Я купил себе кожаный реглан на меху, за 900 тысяч, а в Союзе мне на такой зарплаты бы не хватило. Покупали английское сукно, костюмную ткань бостон, меховые изделия жёнам.