История Бастилии. Четыре века самой зловещей тюрьмы Европы, 1370–1789

Кроме того, губернатор имел право ежегодно получать по сто бочонков вина без уплаты ввозной пошлины. Так было по закону, но акцизные чиновники, желая поспособствовать человеку, с которым рано или поздно могли иметь дело совсем другого рода, не слишком строго вели счет количества вина, отпускаемого губернатору, и он получал, не уплачивая ввозной пошлины, столько его, сколько хотел. Но губернатор не пользовался этой привилегией для удовлетворения нужд заключенных, а продавал свое право какому-либо торговцу вином за 2000 экю в год. В то время, к которому относится наш рассказ, губернатором Бастилии был де Бемо, которого все заключенные хвалили за доброту и обходительность. Он хотя и не тратил на содержание заключенных всей суммы, назначенной для этого, но все-таки при нем кормили заключенных и топили их помещения сносно; впоследствии же заключенные в Бастилии были почти нагие, страдали от голода и холода и не имели возможности хоть сколько-нибудь соблюдать чистоплотность. Де Бемо восхваляют за то, что, управляя Бастилией в течение сорока лет, он скопил только 600 тысяч ливров, да еще при таких благоприятных для наживы обстоятельствах, как дела отравителей и гугенотов.

В те времена, когда в Бастилии держали в заключении по 200 человек одновременно, считая в среднем на каждого заключенного по 10 ливров в день, губернатор получал на всех 2000 ливров. Полагая на содержание каждого заключенного по 20 су в день, на всех ежедневно выходило 200 ливров, а следовательно, губернатору оставалось 1800 ливров ежедневно, что составляло в год 657 тысяч ливров. Если принять это за истину, то действительно нельзя не согласиться, что де Бемо, управлявший Бастилией в течение сорока лет и в то время, когда рассматривались дела об отравителях и гугенотах, и за все это время скопивший 600 тысяч ливров, был один из лучших губернаторов. Таким и считали его все заключенные при нем в Бастилию.

Дела гугенотов

После уничтожения Нантского эдикта (1685) во Франции наступили мрачные времена. Париж, Руан, Нант, Марсель и Бордо утопали в слезах и крови. Бастилия заполнялась заключенными, и это один из самых мрачных периодов ее существования. В ней подвергали пыткам молодых девушек и даже детей. Ужас и безумие, грязные страсти и кровожадные стремления царствовали в этом вертепе, переполненном невинными существами. При заключении в Бастилию начиналось с того, что человека обыскивали и отбирали все его бумаги, большую часть которых немедленно сжигали, чтобы никто не узнал ни его имени, ни той причины, по которой он подвергся заключению. Через неделю после этого, если предполагали, что тюремное заключение произвело свое действие, протестанту предлагали перейти в католичество. Для этой цели к нему посылали исповедников и офицеров, служивших при Бастилии. Все эти лица, чтобы склонить его к отречению, прибегали то к обещаниям, то к угрозам. Если этот маневр не удавался, прибегали к другим средствам, а именно: начинали давать ему пищу в меньшем количестве и худшего качества, и заканчивалось все таким количеством пищи, которого хватало только для того, чтобы продлить жизнь заключенного, считая голод одним из самых действительных средств к обращению.

Дело де Ренневилля

Некто де Ренневилль, сообщивший сведения об участи некоторых заключенных, просидел в Бастилии одиннадцать лет. Рассказанный нами случай относится к первым годам его пребывания в Бастилии, в которую он был заключен за измену интересам Франции, когда де Шамилляр дал ему поручение к одному иностранному двору. По его делу никогда не было ни суда, ни следствия, и он сам не знал, за что оказался в заключении. Он пересидел поочередно во всех тюрьмах Бастилии. Наконец за какой-то протест его отправили в одно из подземных помещений, в котором, как и во всех подобных тюрьмах, света не было, а воздух был сырой и зловонный. Нечистота в этой тюрьме была такая ужасная, что ноги Ренневилля были в грязи, а крысы и жабы скакали вокруг него. Наконец де Ренневилль заболел, вследствие чего, почти умирающим, был переведен в другое помещение. Вместе с ним находились в том же помещении Иоанн Кардель и еще двое других узников. Кардель был гугенот, что и послужило поводом к его заключению. Кардель отличался необыкновенной добротой и покорностью судьбе. Он стал ухаживать за Ренневиллем самым нежным образом. Ренневилль разговорился с ним, и Кардель рассказал о себе и о страданиях, которые ему пришлось переносить.