История Беллы (СИ)

И она ощущала ненависть к этому умиравшему старику, ее мужу. Жаждала его смерти и тряслась от злости, стоя перед ним, напряженно от агонии сжавшемуся в своей постели. И в то же время беспомощно опускала руки, косилась на дощечки паркета. Лестрейндж наблюдал за ней из-под прикрытых век, она чувствовала это и еще больше ненавидела его. Тот кажется чувствовал это, приближавшаяся смерть сделала его внимательным к деталям, словно жертву загнанную в угол, которая ищет любой, даже самый невозможный способ вырваться из когтей уничтожающей кончины.

Беллатриса разглядывала закрытые занавески, через которые просачивался свет неяркого солнца. Приближался закат, надвигались стеной ночные тени, прятавшиеся за лучами вечного, живого солнца. Тусклый свет исчезал, таял, прятался в занавесках и в комнате становилось все мрачнее и мрачнее.

-Зажги свечу на моей тумбочке, Беллатриса. — прохрипел Лестрейндж. Его голос стал почти беззвучным, его сухие губы едва шевелились. Дрожащая рука указывала на маленький огарок свечи, стоявший на прикроватной тумбочке.

Как бы это не было странно, она выполнила его просьбу. Преодолев кучи хлама сложенного вдоль постели мужа, Белла приблизила палочку к фитилю свечи. Загоревшееся пламя заплясало от нетвердого дыхания Лестрейнджа, лежавшего рядом. Свет свечи едва озарил лицо Родольфуса Лестрейнджа, которое теперь и того казалось чернотой, из которой выглядывали едва поблескивающие, маленькие глаза.

Тишина струилась как воздух по комнате. Белла и Родольфус замерли на месте и не двигались, почти не дышали. Если бы раньше Белла ушла бы из комнаты мужа, не в силах терпеть его общества не только из-за напряженного молчания… сейчас она стояла прикованная к месту в задумчивости, с которую погрузилась с головой. Мысленно она вспоминала годы прошлого, своей старой жизни, вспоминала прежнего супруга до тюрьмы, которому у алтаря сухо клалась в вечной любви и согласии, когда сама ждала от него лишь только подвоха и подлости, предательства и зла. За годы их супружеской жизни ничего не изменилось, даже не смотря на то, что они оба уже никогда не будут прежними. Люди меняются, а жизнь нет, вот это и было парадоксом в их семейной жизни, в которой никогда не было семьи.

-Скажи мне, когда ты начала изменять мне, Беллатриса. Скажи мне, я имею право это знать.

В ее горле застрял комок и она сглотнула, ощущая жар, чувствуя, как ее голова ставшая невыносимо чугунной от воспоминаний о прошлом, стала еще тяжелее. Вопрос Лестрейнджа не застал ее врасплох, она знала и чувствовала, что рано или поздно этот вопрос прозвучит из его уст. Но голос супруга, тон с которым он задал вопрос ввел ее в ступор. Воображение всегда рисовало ей эту ситуацию в ярких криках злости и угроз… а все вышло совершенно наоборот.

-В тот день, … когда он поставил мне черную метку…

Она хотела сказать это холодно и уверенно, будто бросая вызов, а вышло все совсем иначе. Прибитая, загнанная судьбой в угол Белла говорила об этом будто бы моля пощады.

Лестрейндж хмыкнул и пробурчал что-то себе под нос. И тут она узнала своего мужа, каким он был прежде — сварливым, чванливым и завистливым, жаждавшим первенства. Он словно говорил ей, что так и знал и бесполезно было ему врать все те годы. Бесполезно…

Приблизив свечу ближе к себе, Лестрейндж осторожно присел на кровати, не поправляясь. Его лицо было пустым, можно сказать, что у него не было лица… лишь пустые черточки, изображавшие едва заметные глаза и рот.

-Дай мне сюда свою руку. — Потребовал он тихо.

Удивительно ей самой было то, что она послушалась. Почти на автомате, даже не думая, к чему это может привести и что может изменится. Ей было все равно, все равно на все. Равнодушие завладело ей.

Грубыми руками он касался ее шершавой кожи. Она думала, что он сожмет ее ладонь и потянет на себя, уже была готова сопротивляться. Но тут она ощутила, как безымянный палец охватила непривычная легкость. Лестрейндж отпустил ее руку, отклонив голову на подушку.

-Теперь ты свободна. — Проговорил Лестрейндж сухо.

Сжав пальцы в привычной своей душащей жестикуляции, Родольфус отвернулся к стене и замолк. Замерев в темноте, он исчез в ней и невозможно было разглядеть даже силуэта Родольфуса Лестрейнджа, даже его тусклых глаз… свеча потухла и все погрузилось во мрак, даже солнце уже исчезло с небосвода и не могло проникать через плотные шторы.

Безрезультатно вглядываясь в темноту, где лежал ее муж, Белла осознала, что он снял с ее пальца обручальное кольцо.

****

Утром ее разбудили опиравшейся на прикроватную тумбочку головой. Над ней стояло все семейство Малфоев, кроме Драко, который никак не мог бы оказаться дома во время учебного года. И первое, что они сообщили ей, с явно читавшимся осуждением на глазах, что Родольфус Лестрейндж покинул белый свет этой ночью. Судя по всему боль сожрала в нем остатки жизни. И смерть пришла за ним, наконец.