История Бернарды и Тайры на Архане

Эта мысль все никак не могла прижиться у меня в мозгу, казалась чужой, залетной и временной, как прохладный вонючий сквознячок, который должен вот-вот выпорхнуть обратно в окно. Давай же, давай, противная мысль, не селись там, где тебе не место. Найдутся еще идеи, обязательно найдутся…

Но не пока.

– У меня тоже пока его нет. Плана.

Мы с Тайрой, наверное, так и сидели бы на крыльце с глубоко печальным и философским выражением на лицах, если бы в какой-то момент не послышался тонкий и знакомый голосок из того самого рта, который совсем недавно при выходе вытягивался в трубочку.

– У меня есь, – смотрел на нас желтыми глазами Ив. – Есь лан.

– Есть?

– План?

Спросили мы с Тайрой одновременно и с любопытством уставились на фурию.

– Есь, – гордо подтвердил Ив. – Лан.

– Хороший?

Нам бы теперь подошел любой, но спросить об этом попросту хотелось.

– Калоший! – уверенно выдал меховой комок, после чего мы вновь одновременно выдохнули: «Рассказывай!»

И он начал рассказывать.

* * *

Вы когда-нибудь слышали речь смешарика? Нет, не одно или два разрозненных слова, а именно речь – длинную, связанную, со смыслом. Со смыслом, по крайней мере, для самого смешарика, а, увы, не для окружающих. И вот как она примерно звучала:

– Я а-гу деть па. Если вы дете челове ко-рый бы в оа-су я вы браже нние, грам-му. Голо. Гра.

Он старался, действительно старался – пытался выговаривать слоги, но торопился, а оттого глотал большую часть их них, поэтому на второй минуте этой чудной тирады, когда мой мозг окончательно вскипел, мне пришлось Ива остановить.

– Погоди-погоди, мы так ничего не понимаем. Ты не мог бы говорить короткими предложениями или даже словами, а я буду переводить их Тайре. Вместе мы составим смысл. Давай сначала, а?

Ив надулся секунд на пять. Затем, как это бывает у смешариков, быстро забыл свою обиду, втянул воздух и принялся снова вдохновенно выговаривать человеческие слоги.

– Я агу итать па.

– Я могу читать что?

– Па. Мя.

– Память? Чью память?

– Юбу.

– Любую.

Я на некоторое время подвисла и посмотрела на Тайру.

– Он может читать память, представляешь?

Та кивнула.

– Конечно, иначе как бы еще они тогда в твоем доме поздоровались со мной на древнеарханском? А я еще думала, подключаются ли они к общему информационному полю или же считывают то, что есть у человека в голове? Получается, второе.

– Так ты и мою память все это время читал?

Я аж взбурлила, представив, чего он там навычитывал за все это время.

– Неть!

– Ты же умеешь?

– Я не итать ез ужды.

– Он не читает без нужды, – успокоила меня подруга. – Наверное, это непростой процесс, энергозатратный. Навряд ли они делают это часто. Так, Ив?

– Дя.

Успокоил, и на том спасибо.

– Так что получается, если ты увидишь человека, который был в Оасусе, ты прочитаешь его память и увидишь, как выглядит замок?

– Дя.

– А как ты покажешь его нам?

– Голо. Грамм.

– Что это? – с удивлением поинтересовалась Тайра.

Да, точно, ей это слово было незнакомо.

– Голограмма – это объемное изображение. Как фотография, только объект видно не с одной плоскости, а со всех сторон.

– Здорово!

Тайра смотрела на Ива с откровенным восхищением – смешарик пыхтел и пыжился от гордости.

– Ив, а как ты найдешь того, кто был в Оасусе? Тебе ведь придется сканировать всех без исключения. Всех прохожих, да?

– Дя.

– Это много энергии.

– На ку-шать. Ного.

– Ну, много кушать мы тебе обеспечим без проблем, – усмехнулась я и некстати вспомнила рекламу сока: «Ты только не лопни, деточка…». – Значит, завтра нам придется ходить по городу, а ты будешь смотреть на людей, так? И если у кого-то найдется в памяти нужный фрагмент, ты скажешь?

– Дя.

Это слово ему давалось легче всего.

– А сколько времени требуется, чтобы просканировать память одного человека?

– Я ни бу ска-ннирова се. То-лька нали зо Оа.

– Что он говорит? – Тайра снова повернулась ко мне с расстроенными от непонимания рваной речи глазами.

– Что не будет сканировать все подряд. Только наличие зон с пометкой Оасус.

– А так можно?

Кажется, восхищение возможностями фурии у арханской принцессы ежесекундно росло.

– Мона. Мо-шшно. Жжно. У-у-у… – да, сложные слова все еще давались Иву тяжело. – Не скаль икун. Д.

«Несколько секунд», – пояснил Ив, и Тайра окончательно расцвела.

– Здорово, значит, завтра мы будем гулять по Рууру, а ты будешь смотреть в оба. Действительно хорошая идея. И, Дин, у нас теперь есть план!

Я улыбалась.

Чудики они все-таки, оба. Что Тайра, что фурия, но прекрасные, любимые и родные чудики.

* * *

Темно, тепло, тихо.

Под полом тихонько скреблись не то пауки, не то песчанки, под нашими спинами поскрипывали половицы, в окно снова светил фонарь Ирсы. Под головой тулу, под рукой смешарик, слева невидимая, но слышная в темноте Тайра. Она говорила.

– Ты говоришь, что даже и не думала, что однажды у тебя появится такой мужчина, как Дрейк, думаешь, я думала про Стива? Нет, я боялась, но и мечтала одновременно всю жизнь прожить одной. Чтобы не так, как здесь, понимаешь? Не отдавать дочку в пять лет в Пансион, не горбатиться во дворе и по дому на жаре, никогда не видеть других мест и стран. Мне здесь все было в тягость. Кроме Кима.