Читаем История безбрачия и холостяков полностью

Два закона — Юлия и Папия — Поппея — обычно цитируются вместе, и нелегко отделить один от другого.[58] Первая проблема, вставшая перед законодателями, — как определить холостячество. В целом решения Августа обязывают жить в браке всех мужчин от 25 до 60 лет и женщин от 20 до 50 лет. Они распространяются без различия и на тех, кто никогда не состоял в браке, и на вдовцов, и на разведенных, и на бездетные пары. Однако предусмотрены некоторые исключения. Они касаются весталок, жриц богини Весты, что давали обет целомудрия на 30 лет; женихов и невест, которым необходимо ждать несколько лет, чтобы оформить брачный союз; импотентов — нельзя человека наказывать дважды; военных, которым было запрещено жениться;[59] сыновей, что не могут получить отцовского благословения на женитьбу — они не виноваты в том, что не могут вступить в брак. Для последнего случая существовал еще один закон, обязывавший отцов женить детей. Для женщин, оставшихся без мужа, был установлен срок, в течение которого следовало снова выйти замуж: для разведенных — от шести месяцев (по закону Юлия) до полутора лет (по закону Папия — Поппея), для вдов — от года до двух.[60]

За исключением перечисленных случаев узаконенного безбрачия, предполагалось принимать меры трех типов: благоприятствовать вступлению в брак, поощрять отцов семейства и наказывать бессемейных. Так, законы о чистоте крови препятствовали союзам между отдаленными по положению социальными группами; Август смягчил их, разрешив, например, браки между свободными по рождению и вольноотпущенницами. Правда, сенаторы имели право жениться только на свободных по рождению, а женщины, свободные по рождению, имели право выходить замуж только за себе подобных: свободных мужчин было больше, чем свободных женщин, и римлянину не всегда было просто найти жену в своем кругу.

Второй тип принятых мер предполагал поощрять отцов и матерей семейства после рождения третьего ребенка. Закон предполагал защиту от уголовного преследования, освобождение от опеки матерей, родивших трех детей, возможность на год раньше установленного минимального возраста занимать должности в магистратуре. Сенаторы, имеющие наибольшее количество детей, записывались в верхних строчках списка. Все эти меры создавали вокруг отцов семейства почет и уважение, к которым граждане были особенно чувствительны. Никакого материального поощрения, никаких выплат или налоговых послаблений, привычных в наше время: безбрачие распространялось среди богатых римлян.

На холостяков налагался штраф и, что было особенно существенно, запрет на наследование имущества.

Все завещательные распоряжения по отношению к бездетным отменяются. На холостяков накладывается абсолютный запрет на владение завещанным имуществом, на бездетные пары — половиной завещанного. К ним приравниваются женщины, имеющие меньше положенного количества детей (троих для свободнорожденных и четверых для вольноотпущенниц). Возможно, те же правила распространялись и на вдовцов и разведенных.[61] Разумеется, нельзя предвидеть внезапную смерть супруга, поэтому холостяку, вписанному в завещание, предоставлялось право в течение ста дней вступить в брак, затем имущество отходило к другим родственникам покойного или же в налоговую службу (после принятия соответствующих установлений императором Антонином).[62]

В законе Папия — Поппея были предусмотрены меры, несомненно вдохновленные законами Ликурга. Холостякам на празднествах и играх отводились худшие места, самые же почетные — отцам семейства.[63] Молодым неженатым мужчинам и незамужним девушкам запрещалось присутствовать на ночных играх. Однако запрет был снят сенатус-консультом с тех особых игр, которые «можно увидеть лишь раз в жизни» и для которых ритуал требовал «насколько возможно большое число зрителей».[64]

Как только был принят закон Папия — Поппея, возникли способы его обойти. Самым уязвимым оказался возраст наследников. Надо было лишь постараться, чтобы наследство досталось мужчинам после 60 или женщинам после 50 лет — с этого возраста они уже не подпадали под закон против безбрачия. Однако такая возможность скоро исчезла: Тиберий провозгласил, что людей, столь долго нарушавших закон, безнравственно внезапно освобождать от ответственности, и сенатус-консультом, получившим впоследствии название Персицианского (по имени Павла Фабия Персика, консула в 34 году), было решено, что запрет на наследование распространяется и на холостяков, перешагнувших заветный возраст.[65]

Перейти на страницу:

Все книги серии Культура повседневности

Unitas, или Краткая история туалета
Unitas, или Краткая история туалета

В книге петербургского литератора и историка Игоря Богданова рассказывается история туалета. Сам предмет уже давно не вызывает в обществе чувства стыда или неловкости, однако исследования этой темы в нашей стране, по существу, еще не было. Между тем история вопроса уходит корнями в глубокую древность, когда первобытный человек предпринимал попытки соорудить что-то вроде унитаза. Автор повествует о том, где и как в разные эпохи и в разных странах устраивались отхожие места, пока, наконец, в Англии не изобрели ватерклозет. С тех пор человек продолжает эксперименты с пространством и материалом, так что некоторые нынешние туалеты являют собою чудеса дизайнерского искусства. Читатель узнает о том, с какими трудностями сталкивались в известных обстоятельствах классики русской литературы, что стало с налаженной туалетной системой в России после 1917 года и какие надписи в туалетах попали в разряд вечных истин. Не забыта, разумеется, и история туалетной бумаги.

Игорь Алексеевич Богданов , Игорь Богданов

Культурология / Образование и наука
Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь
Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

Париж первой половины XIX века был и похож, и не похож на современную столицу Франции. С одной стороны, это был город роскошных магазинов и блестящих витрин, с оживленным движением городского транспорта и даже «пробками» на улицах. С другой стороны, здесь по мостовой лились потоки грязи, а во дворах содержали коров, свиней и домашнюю птицу. Книга историка русско-французских культурных связей Веры Мильчиной – это подробное и увлекательное описание самых разных сторон парижской жизни в позапрошлом столетии. Как складывался день и год жителей Парижа в 1814–1848 годах? Как парижане торговали и как ходили за покупками? как ели в кафе и в ресторанах? как принимали ванну и как играли в карты? как развлекались и, по выражению русского мемуариста, «зевали по улицам»? как читали газеты и на чем ездили по городу? что смотрели в театрах и музеях? где учились и где молились? Ответы на эти и многие другие вопросы содержатся в книге, куда включены пространные фрагменты из записок русских путешественников и очерков французских бытописателей первой половины XIX века.

Вера Аркадьевна Мильчина

Публицистика / Культурология / История / Образование и наука / Документальное
Дым отечества, или Краткая история табакокурения
Дым отечества, или Краткая история табакокурения

Эта книга посвящена истории табака и курения в Петербурге — Ленинграде — Петрограде: от основания города до наших дней. Разумеется, приключения табака в России рассматриваются автором в контексте «общей истории» табака — мы узнаем о том, как европейцы впервые столкнулись с ним, как лечили им кашель и головную боль, как изгоняли из курильщиков дьявола и как табак выращивали вместе с фикусом. Автор воспроизводит историю табакокурения в мельчайших деталях, рассказывая о появлении первых табачных фабрик и о роли сигарет в советских фильмах, о том, как власть боролась с табаком и, напротив, поощряла курильщиков, о том, как в блокадном Ленинграде делали папиросы из опавших листьев и о том, как появилась культура табакерок… Попутно сообщается, почему императрица Екатерина II табак не курила, а нюхала, чем отличается «Ракета» от «Спорта», что такое «розовый табак» и деэротизированная папироса, откуда взялась махорка, чем хороши «нюхари», умеет ли табачник заговаривать зубы, когда в СССР появились сигареты с фильтром, почему Леонид Брежнев стрелял сигареты и даже где можно было найти табак в 1842 году.

Игорь Алексеевич Богданов

История / Образование и наука

Похожие книги

Другая история войн. От палок до бомбард
Другая история войн. От палок до бомбард

Развитие любой общественной сферы, в том числе военной, подчиняется определенным эволюционным законам. Однако серьезный анализ состава, тактики и стратегии войск показывает столь многочисленные параллели между античностью и средневековьем, что становится ясно: это одна эпоха, она «разнесена» на две эпохи с тысячелетним провалом только стараниями хронологов XVI века… Эпохи совмещаются!В книге, написанной в занимательной форме, с большим количеством литературных и живописных иллюстраций, показано, как возникают хронологические ошибки, и как на самом деле выглядит история войн, гремевших в Евразии в прошлом.Для широкого круга образованных читателей.

Александр М. Жабинский , Александр Михайлович Жабинский , Дмитрий Витальевич Калюжный , Дмитрий В. Калюжный

Культурология / История / Образование и наука
Дворцовые перевороты
Дворцовые перевороты

Людей во все времена привлекали жгучие тайны и загадочные истории, да и наши современники, как известно, отдают предпочтение детективам и триллерам. Данное издание "Дворцовые перевороты" может удовлетворить не только любителей истории, но и людей, отдающих предпочтение вышеупомянутым жанрам, так как оно повествует о самых загадочных происшествиях из прошлого, которые повлияли на ход истории и судьбы целых народов и государств. Так, несомненный интерес у читателя вызовет история убийства императора Павла I, в которой есть все: и загадочные предсказания, и заговор в его ближайшем окружении и даже семье, и неожиданный отказ Павла от сопротивления. Расскажет книга и о самой одиозной фигуре в истории Англии – короле Ричарде III, который, вероятно, стал жертвой "черного пиара", существовавшего уже в средневековье. А также не оставит без внимания загадочный Восток: читатель узнает немало интересного из истории Поднебесной империи, как именовали свое государство китайцы.

Мария Павловна Згурская

Культурология / История / Образование и наука