История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре

Другим ключом к воссозданию древнееврейской литургии, согласно Мовинкелю, была новаторская работа Гункеля, проведенная в рамках направления, которое сейчас называют критикой форм. Этот метод (важный и в изучении Евангелий, как мы увидим в главе 8) состоит вот в чем: нужно определить жанр текста, который выражает устную традицию, лежащую в его основе, и построить теорию о том, как могли использоваться такие тексты в том или ином социальном окружении (немцы применяли термин Sitz im Leben, «жизненное местопребывание»). Скажем, ряд преданий из Книги Бытия можно воспринять как ответы на вопрос ребенка: «А почему тут этот соляной столб?» — «Это жена Лотова, которая оглянулась, когда погибали Содом и Гоморра». В рамках критики форм такие истории попадают в категорию этиологий, объясняющих первопричины. Первая глава Книги Бытия — этиология мира, разъясняющая все на свете. Остальные библейские этиологии намного «легковеснее»: они раскрывают смысл названий мест (например, в Быт 32:30 место, где Иаков встретил Бога лицом к лицу, названо Пенуэл — «лик Божий»), естественных явлений (того же соляного столба в Быт 19:26) и обычаев (скажем, запрет на пищу, упоминаемый в Быт 32:32, объясняется тем, что Иаков повредил бедро, борясь с Господом или с Его ангелом, и потому израильтяне не едят особую часть бедра животных). Можно распределить по категориям и тексты, подобные псалмам — согласно той вероятной обстановке, в которой они могли приносить практическую пользу. Как мы уже видели, псалмы можно разделить на личные плачевные песни, общие плачевные песни, благодарственные песни… Но мы можем размышлять и над тем, какую именно роль они играли в израильском храмовом богослужении.

К примеру, при внимательном прочтении мы увидим, что в некоторых псалмах сетование или просьба сочетаются с благодарением — как в этом тексте о победе в грядущей войне:

Да услышит тебя Господь в день печали,

да защитит тебя имя Бога Иаковлева.

Да пошлет тебе помощь из Святилища

и с Сиона да подкрепит тебя.

Да воспомянет все жертвоприношения твои

и всесожжение твое да соделает тучным.

Да даст тебе [Господь] по сердцу твоему

и все намерения твои да исполнит.

Мы возрадуемся о спасении твоем

и во имя Бога нашего поднимем знамя.

Да исполнит Господь все прошения твои.

Ныне познал я, что Господь спасает помазанника Своего,

отвечает ему со святых небес Своих

могуществом спасающей десницы Своей.

Пс 19:2–7

Психологически текст воспринимается как лирика, и это странно: как соотнести завершающее уверение в победе — и первые строки, где звучит молитва о ее даровании? Впрочем, если истолковать псалом литургически, тогда, возможно, окажется, что перед нами два псалма, а между ними могло быть прорицание или благословление от священника или некоего пророка, уверявшее верующего (или верующих) в успешном исходе. В одном псалме, как кажется, такое прорицание даже сохранилось — как и отклик на него (псалом 60), но есть и множество других псалмов, в которых переход от прошения к благодарности мог появиться по причине некоего вмешательства в богослужение между двумя частями псалма (таковы, например, псалмы 6, 7, 9, 11, 12, 21, 27, 30, 53, 58, 68, 70). Вот псалом 27:

К тебе, Господи, взываю:

твердыня моя! не будь безмолвен для меня…

Услышь голос молений моих,

когда я взываю к Тебе,

когда поднимаю руки мои

к святому храму Твоему.

Не погуби меня с нечестивыми

и с делающими неправду,

которые с ближними своими говорят о мире,

а в сердце у них зло…

Благословен Господь,

ибо Он услышал голос молений моих.

Господь — крепость моя и щит мой;

на Него уповало сердце мое,

и Он помог мне, и возрадовалось сердце мое;

и я прославлю Его песнью моею.

Пс 27:1, 2–3, 6–7

В конце, неведомо откуда, вдруг появляется несомненная уверенность в том, что Бог действительно поможет. Да, может быть, это психологический сдвиг, но кажется, то, что его вызвало, случилось прямо посреди декламации псалма.