Возможно, в псалме 101 — как и в других сложных псалмах — нужды человека отождествляются с нуждами народа, и текст сознательно плавно переводится от личных тревог к всеобщим и обратно. Тот, от чьего лица звучит обращение к Богу в псалме 101, отождествляет свою беду с горем своего народа, и наоборот, и не видит никакой неуместности в том, чтобы упомянуть сперва себя, а потом и всех. Возможно, кто-то захочет предположить, что такова черта древнего менталитета, но лично мне кажется, что мы не так далеко ушли: в наши дни человек может отождествлять себя с корпорацией, нацией, политической партией, церковью или спортивным клубом. Границы между «я» и «мы» могут быть очень подвижными.
Как применялись псалмы?
Фокус псалмов перемещается, словно маятник, то к личному, то к общему, и стоит нам только спросить: а как применялись псалмы в Древнем Израиле? — и колебания становятся еще сложнее, чем те, о которых мы только что говорили. В Еврейской Библии не так много свидетельств того, как именно использовалось собрание псалмов, хотя в Книгах Паралипоменон есть упоминание о том, что они их пели в Храме во время богослужения. Это подтверждение такого обычая во Втором Храме, возведенном после освобождения евреев из Вавилонского плена — а не в Первом, который построил царь Соломон, хотя летописец притязает на то, что он говорит именно о Храме Соломона (см.: 1 Пар 16, 2 Пар 5). Даже если в Храме и пелись плачевные песни, вероятно, их не пели в собрании: нам не следует воображать себе ни конгрегационное пение, ни даже большой хор. Личные плачевные песни, скорее всего, и пелись в одиночку — и пели их не обязательно сами страждущие, а скорее всего, наемные плакальщицы. Иеремия упоминает «плакальщиц, искусниц в этом деле», которые могли пропеть погребальную песнь над усопшим — см. Иер 9:17–22, где те поют: «Смерть входит в наши окна, вторгается в чертоги наши». Но это же может оказаться справедливым и для общих стенаний, когда один человек поет плачевную песнь от лица всего народа. Как только мы рассмотрим эту возможность, граница между общими и личными плачевными песнями станет еще более зыбкой.
Но были ли псалмы
До этих пор мы говорили о «плачевных песнях», но в Псалтири много и других псалмов, и хвалебных, и благодарственных, – и о них тоже можно спросить: а как их читали — как выражение личных или общих чувств? Некоторые выглядят так, словно их предназначали для общего, публичного контекста.
Воскликните Господу, вся земля!
Служи́те Господу с веселием;
идите пред лице Его с восклицанием!
Познайте, что Господь есть Бог,
что Он сотворил нас, и мы — Его,
Его народ и овцы паствы Его.
Входите во врата Его со славословием,
во дворы Его — с хвалою.
Славьте Его, благословляйте имя Его,
ибо благ Господь:
милость Его вовек,
и истина Его в род и род.
Радуйтесь, праведные, о Господе:
правым прилично славословить.
Славьте Господа на гуслях,
пойте Ему на десятиструнной псалтири;
пойте Ему новую песнь;
пойте Ему стройно, с восклицанием.
К таким псалмам мог обратиться и одиночка, но только воспринимаемый как «один из народа Израильского». Но есть и личные благодарения, например, псалмы 33 и 39.
Благословлю Господа во всякое время;
хвала Ему непрестанно в устах моих.
Господом будет хвалиться душа моя;
услышат кроткие и возвеселятся…
Я взыскал Господа, и Он услышал меня,
и от всех опасностей моих избавил меня…
Сей нищий воззвал, – и Господь услышал
и спас его от всех бед его.