История Ближнего Востока в древности

Саргон Аккадский (около 2371–2316) был одной из тех исторических личностей, в которых слились воедино легенда и история. Согласно легенде, его матерью была жрица, бросившая сына в Евфрат в тростниковой корзине. Младенца спас и воспитал огородник Акка, и Саргон, подобно богам и полубогам — Таммузу (Думузи), Гильгамешу, стал любимцем богини Иштар. Этой богине он был обязан и своим восхождением на трон, и господством над Междуречьем. Так гласит легенда, которая не только оправдывает завоевания Саргона, но и поддерживает его в борьбе с родовой аристократией. Происхождение Саргона, пусть легендарное, и его головокружительная карьера вдохновили немало энергичных и предприимчивых военачальников, многим из которых при Саргоне удалось занять посты, бывшие до тех пор исключительной привилегией родовой аристократии.

О первых шагах Саргона известно немного. Вначале он занимал при дворе царя Ур-Забабы в Кише должность кравчего. Полагают, что с этого города и? начались его завоевания. Захватив Киш, Саргон утвердился на севере Шумера и приобрел сильную базу для походов на юг. Вот почему власть Лугальзагеси могла распространиться не далее Ниппура и его окрестностей, а выбор Урука в качестве царской резиденции, по всей вероятности, был продиктован грозящей с севера опасностью.

И действительно, в скором времени Саргон со своими войсками устремился на юг, один за другим захватывая шумерские города. Завоевание шло успешно, чему способствовали кризисная ситуация, сложившаяся в то время в шумерских городах-государствах, а также военное превосходство Саргона.

Основным костяком войска — по крайней мере в Лагаше во времена Энметены и Уруинимгины — была, очевидно, хорошо обученная и вооруженная дружина. Ее составляли лица, зависевшие от храма либо от правителя, который ее и возглавлял. О существовании дружины свидетельствуют незначительные, как правило, людские потери в тех войнах, которые вели между собой шумерские города-государства. Существовало ли тогда народное ополчение, неясно. Скорее всего, оно-должно было появиться в борьбе с аккадцами как противовес многочисленному войску Саргона, вооруженному к тому же копьями и луками. Отрицательную роль сыграла начавшаяся в шумерских городах-государствах пауперизация. В результате войско Аккада, где пауперизация еще не началась, бесспорно превосходило вооруженные силы шумеров как численно, так и по своей оснащенности. В итоге Саргон одержал победу над войсками Лугальзагеси, «взял его в рабство и связанного-доставил в Ниппур, выставив в клетке на посмеяние толпе». Таким образом, весь Шумер оказался под властью Саргона, который теперь двинулся на север. В его надписях упоминаются Мари, Субарту, Эбла, а также Кедровый лес, идентифицируемый с горами Амана в Сирии, и Серебряные горы (Тавр на юге Турции).

В конце царствования Саргон предпринял поход на Элам (около 2325 г. до н. э.) с целью усмирить воинственные горные племена Северо-Западного Элама и подчинить своей власти местных правителей. Таким путем он обеспечил бы безопасность восточных границ своего государства и получил свободный доступ к. «сырью: Элам был богат строительным лесом и камнем. Война закончилась победой Саргона, и западная часть Элама сделалась вассалом Аккадской деспотии. Но эламиты готовы были воспользоваться любым поводом, чтобы сбросить тяготивший их гнет.

О том, как строились отношения Аккада с покоренными странами, можно судить на примере Элама, где, так же как в Кише и Уре, местная династия осталась у власти, а контроль Аккада осуществлялся через воинские гарнизоны и царских чиновников, чаще всего родственников царя.

Военные победы и разумное управление завоеванными государствами, несомненно, упрочили положение царской! власти. Не менее важную роль играла и идеология. Литература (например, уже упоминавшаяся легенда о происхождении Саргона), другие виды искусства, религия были призваны укреплять власть монарха. В искусстве со времени Саргона и далее на протяжении почти 200 лет развивался новый стиль, существенно отличавшийся от шумерского с его схематизмом и условностью. Если прежде изображения человека были лишены индивидуальных черт, то теперь на рельефах, барельефах, в глиптике появляются портретное сходство и даже попытки передать движение.

Все это говорит о том, что в XXIV в. до н. э. в Южной Месопотамии старые идейно-политические установки пошатнулись и создались условия для развития личности. И если мы говорим о развитии индивидуальной семьи и индивидуального хозяйства, характерных для Старовавилонского периода, то истоки этого, без сомнения, следует искать во времени Аккада.