История болезни (документальная повесть) - часть вторая

- Нина Сергеевна! Заправьте другую пятипроцентной глюкозой и принесите. Придется искать вену в другом месте - медсестра снимает со штатива капельницу, с почти полным флаконом крови и удаляется. Врач подходит к маме: - Тетя Феня, понимаю ваше состояние. Неудачный результат нашей первой операции, внутрибрюшинное кровотечение, теперь вот еще химический ожог голени – мы также все переживаем! Но Александр Анатольевич, уверен - кишечник у Саши можно восстановить. Поверьте, мы сделаем для этого все возможное. Нам нужно вместе, вновь поднять Сашу на ноги.

- А сможем? – голос подавленный: - Приехали в Москву с одной дырой на животе - сейчас их три. Сын пришел в отделение на своих ногах – теперь лежит пластом в окружении трубок…

Палата колышется, все плывет перед глазами. Напрягаясь, говорю:

- Мам! Ты просто устала, поезжай домой – отдохни.

Она подходит, тяжело садится:

- Без меня, сыночек, пропадешь – голос ее вновь мягкий и ласковый…

20 октября 1969 год.

Как и предсказывал, Я НЕ УМЕР – остался ЖИТЬ.

Общее состояние пока тяжелое – шипит возле носа трубка с кислородом, капает кровь, но уже в левую голень - правая покрасневшая и отечна после ожога. Очищая мои раны от кишечных испражнений, периодически тарахтит отсос. При незначительном движении головы, палата плывет, руку поднимаю с трудом, и мама как маленького, кормит с ложечки. Врачи уже смотрят на меня спокойно, о плохом не думают.

Живот укрыт шатрообразным проволочным каркасом – сверху простыня, внутри висит электрическая лампочка на 100 Вт. Соорудил ее мастер на все руки – Василий Семенович.

Стало удобно обрабатывать раны и откачивать кишечное содержимое.

Завтрак закончен. Под нажимом мамы, с трудом, одолел чашку жиденького молочного супа с вермишелью.

Татьяна Александровна осматривает мою пораженную правую голень.

- Саша, придется делать пересадку кожи - ткань на месте ожога отмирает.

Мама интересуется:

- Татьяна Александровна, а где Вы кожу возьмете?

- Да здесь же, рядом на голени у Саши.

Из-за каркаса своих ног не вижу, но возражаю:

- А какой смысл пересадки? Еще рана будет! Татьяна Александровна, рана сама зарастет. Мам, помнишь в Саранске, как стал выздоравливать, старая кожа лоскутами сошл

а, а под ней новая появилась.

Врач улыбается:

- Ну если так, то будем надеяться и у нас она самостоятельно затянется.

Приподнимаю переднюю шторку на каркасе – захотелось увидеть на ноге рану, и испуганно шепчу:

- В животе черви!

Встревоженная мама и доктор, вместе со мной уставились на зияющую рану в левом подреберье. В мутной жидкости плавают большое количество трех-четырех сантиметровые «глисты». Татьяна Александровна пинцетом осторожно ловит одну из них - она раздавливается, цепляет другую – разламывается. Ее испуганное лицо вдруг усмехается.

- Что ты сегодня ел?

Отвечаю, но уже догадываюсь сам:

- Молочный суп с вермишелью.

Успокаивается и мама:

- Сынок, вот напугал нас!

Татьяна Александровна, вновь ставится серьезной:

- Ничего хорошего в этом нет. Пища выбрасывается из кишечника через «высокий» свищ не переваренная – не усвоенная организмом.

Мама напрягается:

- Снова операция?

- К сожалению, Саша еще очень слаб - операцию пока делать не будем. Соберем консилиум - посоветуемся. Не волнуйтесь, мы что-то обязательно придумаем. Да! Тетя Феня, с этими «глистами», чуть не забыла Вас предупредить! Должна подойти группа студенток из медучилища - при нашем институте. - подмигивает мне: - Они очень хотят познакомиться с тобой Саша. Ты не против?

Улыбаюсь.