История британской социальной антропологии

Колониальные власти, разумеется, не ограничились одними призывами к ученым. В университетах империи организовывались новые кафедры и научные центры, специально ориентированные на исследования в колониях. В 1926 г. был создан Международный институт африканских языков и культур (МИАЯК). В состав его совета вошли Ф. Лугард, миссионер-этнолог Э. Смит, этнологи с мировым именем Л. Леви-Брюль, П. Шебеста, Ч. Селигмен. Первыми штатными сотрудниками института, от которых в значительной степени зависела практическая направленность его деятельности, стали М. Фортес, З. Надель и Г. Хофстра. В 1932 г. был опубликован пятилетний план исследований МИАЯК, в котором давалась общая трактовка процессов, протекающих в колониях. Культурные изменения в африканских обществах, вызванные контактами с европейской цивилизацией, расценивались в этом документе как простая дезинтеграция традиционных институтов[1009]. В этой оценке присутствовал консерватизм, неявная установка на политику сохранения традиционных институтов, хотя декларативно авторы плана заняли подчеркнуто нейтральную позицию: «… институт не выступает ни за, ни против “изменений” (культурных. – А. Н.). Он нацелен на объективный научный их анализ, без какой бы то ни было установки за или против определенной политики. Администраторы просто получают информацию, которая может оказаться полезной для них»[1010].

В 1933 г. в Ливингстоне был основан еще один научный центр – Институт Родса-Ливингстона, предназначенный для координации антропологических исследований в британской Центральной Африке. После Второй мировой войны в других районах британской Африки были основаны еще несколько подобных центров, находившихся в ведении колониальной администрации, в частности, Институт западноафриканских ремесел, искусств и социальных наук в Аккре, Институт социальных исследований Макерере в Уганде и др. Для координации их деятельности был учрежден Совет по социально-научным исследованиям в колониях, большинство членов которого были антропологами-африканистами.

Масштабы деятельности новых научных центров, среди которых ведущее положение занимал МИАЯК, направленность их исследований определялись источниками и размерами финансирования. Первоначальную финансовую базу МИАЯК создали денежные поступления из фондов, связанных с колониальными экономическими интересами и от правительств, главным образом, британских колоний в Африке. Вначале это составило незначительную сумму (3 тыс. фт. ст.), но благодаря участию корпораций Карнеги и привлечению Фонда Рокфеллера к 30-м годам годовое поступление выросло до 9 тыс. фт. ст.[1011].

Поворотным моментом в политике британского колониального ведомства в отношении антропологических исследований стала предпринятая в конце 30-х годов на средства из Фондов Карнеги и Рокфеллера инспекционная поездка лорда Хейли, видного в прошлом чиновника индийской колониальной службы. Итоги инспекции были положены в основу так называемого «Акта о развитии и благосостоянии колоний», принятого британским правительством в 1940 г. По этому акту на все мероприятия по развитию колоний отпускалось на десятилетний срок 5 млн. фт. ст. в год. Из этой суммы 0,5 млн. в год выделялось на все научные исследования. Был образован Комитет по исследованиям в колониях во главе с Хейли. Из общего научного фонда на социальные и экономические исследования выделялось 9 % средств, и эту часть фонда осваивали главным образом социальные антропологи. Надо учесть, что помимо этого фонда антропологические исследования финансировались и из других источников.

Благодаря такому значительному финансированию британская социальная антропология в 40 – 50-х годах ХХ в. провела небывалые по своим масштабам исследования, характер и направленность которых сформировались уже в 30-х годах. Весьма точно охарактеризовал зависимость развития антропологических исследований от колониальной политики М. Фортес: «Различные колониальные правительства поощряли и всячески стимулировали серьезные антропологические исследования, которые иначе не были бы возможны. В 1939 году, а тем более в 1904 году, мы не могли и мечтать о таком потоке государственных субсидий (ныне, увы, иссякшем), которые мы получали со времени начала войны. Это обязывает нас с тем большей благодарностью вспоминать о поддержке, которую оказывали в прошлом антропологическим исследованиям английские колониальные власти. Благодаря им английская антропология смогла сосредоточить свое внимание на практических вопросах, что стало ее характерной чертой»[1012].