История британской социальной антропологии

Сами антропологи к концу 30-х годов начали осознавать некоторую ложность своего положения. Хотя они и вдохновлялись широковещательными обещаниями благ, приносимых косвенным управлением коренным жителям колоний, но, работая в поле, не могли не замечать, что в действительности эта политика приходит в противоречие с объективными процессами. В отдельных антропологических исследованиях стали появляться критические высказывания в адрес строителей косвенного управления. Люси Мейр в работе «Вожди в современной Африке», вышедшей в 1936 г., прямо заявила, что сторонники косвенного управления не знают природы института вождей, на который делают ставку. «Существование института вождей, – пишет она о ганда, – зависит от сложной системы отношений, которые не могут быть сведены к какому-либо одному атрибуту»[1051]. По наблюдениям исследовательницы, нормы европейского феодального права, ложно понятые администраторами, совершенно не свойственны большинству африканских обществ – здесь правитель не является монархом и наследственное право не влечет за собой покорность подданных. Вождь у ганда наряду с правами связан целой серией обязательств по отношению к своему народу. Он должен быть щедрым и значительную часть традиционных подношений, передаваемых ему населением, в регламентированных традицией случаях распределять между соплеменниками. Вождь не может совершать поступков, противоречащих традиции. Наследование статуса вождя хотя и происходит в рамках определенных родственно-корпоративных групп, но основной критерий при этом – соответствие претендента этому статусу по своим личным качествам. Л. Мейр порой поднимается до обличения британской колониальной политики по отношению к ганда и прямо говорит, что администрация навязывает вождям этого народа функции, ранее совсем им не свойственные. Администрация явно дискредитирует вождей в глазах народа, вменяя им в обязанность поставлять рабочую силу на европейские предприятия, собирать налоги, оказывать давление на «туземцев», внедряя в их хозяйство коммерческие культуры, и т. п. Все это, по мнению исследовательницы, превращает традиционную власть в «инструмент колониального правительства». Не способствует поддержанию авторитета вождей и сохранение администрацией былых их привилегий – традиционные подношения народа вождям в новых условиях преврати лись в одностороннее тягло, в квазифеодальную ренту, не имеющую ничего общего с отношениями взаимных обязательств. «Такая интерпретация косвенного управления, – утверждает Мейр, намекая на силы, определяющие, в конечном счете, колониальную политику, – никогда не будет принята сторонниками теории, основной принцип которой заключается в том, что развитие туземного общества должно быть подчинено требованиям европейского рынка»[1052]. Признавая существенные недостатки косвенного управления, Мейр, тем не менее, не смогла предложить ничего конструктивного для улучшения этой политики. Она как заклинание повторяет уже ставший банальным тезис о необходимости «понимания» сложной природы традиционной культуры: «То, что требуется, так это полное понимание в каждом случае всего, что означает вождество и что оно может значить в терминах власти и лидерства»[1053].

На остро поставленную жизнью проблему изучения процессов взаимодействия африканской культуры с европейскими институтами реагировали не только отдельные ученые, но и вся британская социальная антропология. Если идеи Малиновского и Рэдклифф-Брауна, высказанные ими в 20-х годах, ориентировали на отражение преимущественно статичного состояния изучаемых культур, на поиск, прежде всего, интегративных факторов, игнорируя, по существу, проблемы социального развития, то уже в начале 30-х годов в тогдашнем интеллектуальном центре британской антропологии, на кафедре в ЛШЭПН, наметился сдвиг в методологической ориентации. Не без влияния колониальных кругов, связанных с МИАЯК, семинар Малиновского переориентировал свою работу на проблему «культурных контактов» и «культурных изменений» в Африке[1054].

На изучение этой проблемы МИАЯК, используя Фонд Рокфеллера, выделил значительную сумму денег, благодаря чему группа антропологов получила субсидию на проведение полевых исследований в ряде британских колоний. Основной костяк этой группы составили те, кто прошел подготовку в семинаре Малиновского: О. Ричардс, М. Рид, И. Шапера, М. Хантер (Вильсон), З. Надель, Г. Браун, Л. Мейр, Г. Вильсон, М. Фортес, Г. Вагнер, К. Оберг. Малиновский взял на себя разработку общих теоретико-методологических принципов нового направления исследований. В течение 30-х годов он выпустил серию статей по проблеме культурного контакта. После его смерти эти статьи, а также неопубли кованные рукописи были сведены Ф. Каберри в одну книгу под названием «Динамика культурных изменений»[1055].