История британской социальной антропологии

Индийский антрополог С. Сабервал обратился к своим коллегам из стран, получивших независимость: «Недостаточно указать западным антропологам на их этноцентризм: от этого толку мало. Наша главная задача – создать наши собственные академические центры, где мы могли бы работать и воспитывать наших студентов: наши собственные центры, на территориях, которые пока еще являются интеллектуальной периферией Запада. Если мы этого не сделаем, западные ученые будут по-прежнему надевать на нас маски»[1132].

Критика британской социальной антропологии колониального периода со стороны ее бывшего «объекта» зачастую носит разрушительный характер, отвергающий не только этическую и идеологическую направленность отдельных ее аспектов, но и предметно-логическую ее сторону. Образно говоря, наиболее решительно настроенные критики «выплескивают вместе с водой и ребенка». Между тем, бесспорные теоретические достижения британских ученых и собранный ими большой и добротный фактический материал, который ввиду кардинальных изменений, произошедших в ХХ в. в культуре народов Африки, Азии, Океании, стал уникальным историческим источником, невозможно вычеркнуть из истории мировой антропологии. Да и сами исследователи развивающихся стран объективно не могут не обращаться к нему в своей работе. Это обстоятельство признают многие современные ученые, в том числе и из стран третьего мира[1133].

Тем не менее общий характер критики британской антропологии, преимущественно идеологический и этический, можно понять. В бывших колониях до сих пор довольно сильны настроения, направленные против негативных последствий колониального периода. Неудивительно, что и британская антропология, сознательно сотрудничающая с колониальными властями, оказалась «под обстрелом». «В молодых государствах, которые недавно получили независимость, – писал в 1974 г. К. Леви-Строс, – университеты тепло встречают европейских специалистов – экономистов, психологов и социологов. Едва ли это можно сказать об антропологах… в отношении которых население занимает категорично враждебную позицию по психологическим и этическим причинам»[1134].

В 60-х годах, отмеченных получением независимости многими колониями Великобритании, британская социальная антропология вошла в полосу жесткого морального кризиса. В это время в научных кругах самой Англии стало «популярным приемом, говоря об антропологии, в особенности о социальной антропологии, употреблять такие термины, как “дитя”, “внучка”, “падчерица” колониализма»[1135]. Довольно долго в выступлениях британских антропологов то и дело проскальзывали нотки покаяния или оправдывания, они нередко предпринимали специальные усилия, чтобы подчеркнуть несовпадение целей своей науки и колониальной политики. В частности, Р. Фёрс в одном из своих публичных выступлений в 1972 г. заявил: «Антропология не может считаться незаконнорожденным ребенком колониализма, она законный потомок эпохи Просвещения. Интерес к практическому значению социальной антропологии за последние сорок лет был очень неровным и определенно был второстепенным по сравнению с общетеоретическим интересом»[1136].

Отрицательное отношение к британской социальной антропологии со стороны некоторых представителей интеллигенции стран третьего мира вряд ли скоро исчезнет полностью. По крайней мере, это не произойдет до тех пор, пока будут ощущаться «родимые пятна» колониализма в виде «традиционалистских» групп и партий, уходящих своими корнями к «туземным» властям, созданным с помощью антропологов.

Часть IV Британская социальная антропология во второй половине двадцатого века

Ссередины ХХ в. в Великобритании сложилась ситуация, которая способствовала повышению интереса к антропологическим исследованиям со стороны правящих кругов и британского общества в целом. Во-первых, в британских владениях возросла активность антиколониальных движений. В некоторых из них, особенно в Индии, Юго-Восточной Азии и на Ближнем Востоке сформировались мощные националистические движения. Все это нуждалось в специальном изучении и осмыслении. Во-вторых, политика косвенного управления, курс на которую был принят британскими властями еще в 30-х годах, изначально вовлекла в подготовку ее мероприятий социальных антропологов. Война прервала эту работу, хотя были приняты решения о ее масштабном финансировании. Окончание войны позволило эту программу возобновить с еще большей, чем прежде, активностью – был создан особый Совет по социальным научным исследованиям в колониях (Colonial Social Science Research Council) с большими финансовыми возможностями. К примеру, за пять лет (с 1961 по 1966 г.) 80 социальных антропологов использовали в своих исследованиях из различных фондов около 250 тыс. фт. ст.[1137], факт беспрецедентный в этой науке.