История британской социальной антропологии

Тем не менее в своей, весьма влиятельной среди антропологов в 50 – 70-х годах, книге «Элементы социальной организации»[1147] Фёрс недвусмысленно подчеркивал свою приверженность традиционным для кафедры в ЛШЭПН исследовательским установкам. В частности, он пишет о «вечных фундаментальных притязаниях и ограничениях человеческого “Я” и сложности контроля над ними даже при вмешательстве рассудка… Ценность биологических исследований социального поведения для изучения человека как общественного животного заключается прежде всего в том, что в них подчеркивается важность систематического наблюдения»[1148]. Что, если не следование эмпирическому холизму Малиновского («калейдоскоп племенной жизни»), содержится в утверждении Фёрса: «…сколь тесно связаны друг с другом – и институционально, и в личном поведении индивидов – разные аспекты социальной деятельности. Религиозная церемония содержит в себе экономические расчеты затрат времени и ресурсов; выполняя экономическую задачу, группа работников сплачивается воедино привязанностями социального и политического характера, выходящими за рамки экономической выгоды»[1149]. Фёрс признал познавательную эффективность метода функционального анализа Малиновского, фактически полностью воспроизведя в «Элементах социальной организации» категории («потребности», «хартия», «аппарат института» и др.) и процессуальные установки известной схемы института последнего[1150]. Вместе с тем, он отмечал, что «в какой-то момент анализа (функционального. – А. Н.)… становится трудно сделать что-то большее, нежели просто вывести человеческие потребности из изучаемого поведения… По этим и подобным им причинам многие современные социальные антропологи, по черпнув многое из Малиновского, все же сочли предпочтительным подходить к классификации типов социального действия путем изучения структурных аспектов поведения»[1151]. Констатируя этот отход к структурализму, Фёрс указывает на негативные, с его точки зрения, особенности этой методологической ориентации. Он обращает внимание на то, что сущность изучаемых явлений от структуралистских методов ускользает, оставляя исследователю либо слишком абстрактное их объяснение, либо узкоэмпирическую констатацию поведенческих актов. «Некоторые антропологи утверждали, – пишет он, – что социальная структура – это сеть всех отношений между парами лиц, существующих в обществе. Но такое определение слишком широкое. В нем не проводится никакого различия между мимолетными и более устойчивыми элементами социальной деятельности…». И далее – «На противоположном полюсе располагается представление о том, что социальная структура заключает в себе лишь связи между основными группами в обществе… Сюда входят такие группы, как кланы, которые сохраняются на протяжении поколений, но при этом исключаются такие группы, как простая семья, которая исчезает вместе со сменой одного поколения другим. Это определение слишком узкое»[1152]. В данном случае речь идет о двух линиях (или фазах) развития британского структурализма в контексте изучения традиционных обществ – о линии отождествления понятия «социальная структура» с сетью бинарных отношений в классификационном родстве (Рэдклифф-Браун) и линии, связывающей это понятие с системами линиджей (Эванс-Причард).

Фёрс критически относится к чрезмерному идеализму структуралистского подхода – «Нет ни малейшего сомнения, что для того, чтобы любое общество эффективно работало и обладало тем, что можно назвать связной структурой, его члены должны иметь некоторое представление о том, чего им следует ожидать. … Однако видеть социальную структуру лишь в наборах идеалов и ожиданий было бы слишком уж отвлеченно»[1153]. И, наконец, познавательная стратегия структурализма, по Фёрсу, не в состоянии отразить процесс социального изменения, так как априорно направлена на фиксацию синхронных процессов функционирования структурных форм (инвариантов), а любое изменение этих форм воспринимает в духе дюркгеймианской традиции как патологию или дисномию (Рэдклифф-Браун). В послевоенной Вели кобритании, потрясаемой бурными процессами социально-политических изменений, такая апология статичности выглядела как анахронизм.