История британской социальной антропологии

Теоретическая база научной деятельности Лича менялась в течение его жизни и всегда отличалась противоречивостью, но некие исходные ее принципы сформировались под прямым влиянием Малиновского, о чем он сам не раз заявлял[1228]. Главное, чем он, да и вся мировая антропология, обязаны Малиновскому, по его мнению, – это стиль полевой работы, уважение к живому факту во всей его эмпирической полноте и установка на восприятие культуры как целостности, «тонко сбалансированного механизма»[1229]. Вместе с тем, Лич довольно рано отверг некоторые теоретические установки Малиновского, правда, это относится к общим положениям, разделяемым подавляющим большинством британских антропологов межвоенного периода. Речь идет о позитивистских убеждениях основоположников структурно-функционального подхода в существовании общественных законов, подобных естественным, и в необходимости и возможности их выявления в наблюдаемой социальной реальности. «Антропологи, – пишет он, – которые воображают, что посредством разума они могут свести наблюдения этнографов к номотетической естественной науке, попусту теряют время». Социальная антропология, по его мнению, – это не наука, «если она чем-либо является, то это вид искусства», и далее: «В течение ста лет своего существования академические антропологи не открыли ни одной обоснованной универсальной истины, идет ли речь о человеческой культуре или человеческом обществе, если не считать тривиальных аксиом, к примеру – все люди обладают языком»[1230]. В этой позиции отражены новые веяния в социальной антропологии, инициированные еще в конце 40-х годов Эванс-Причардом, а у Лича получившие более радикальное выражение.

Целью своей дисциплины Лич считал не открытие законов – «социальный антрополог в поле сосредоточивает свои усилия на том, чтобы постараться понять (выделено мной. – А. Н.) не просто разговорный язык народа, с которым он имеет дело, но весь образ его жизни… Проникнув, как он полагает, в сущность наблюдаемого, он в дальнейшем должен перевести все это на язык, который его читатели, не располагающие его личным опытом, могли бы понять»[1231]. Надо отметить, что эта установка также уже была озвучена Эванс-Причардом.

Резкое и порой грубое по форме неприятие Личем того, что он называл «оксфордским структурализмом» (подход Рэдклифф-Брауна, Фортеса, Глакмена и их сторонников), очевидно, имеет какие-то личные мотивы, но оно связано и с содержательной стороной его научного мировоззрения. Особенно отчетливо это его отношение было выражено в лекции памяти Малиновского в ЛШЭПН «Переосмысливая антропологию», прочитанной 3 декабря 1959 г. и позже опубликованной в сборнике его статей под этим же названием. В этой лекции он назвал Рэдклифф-Брауна «коллекционером бабочек» на том основании, что, претендуя на социальные обобщения высшего уровня, тот фактически расчленяет произвольно взятые общества и вырванные из них, опять таки произвольно, фрагменты сравнивает по формальным призна кам[1232]. Вообще-то, Лич с самого начала оказался аутсайдером в антропологическом цехе. Вот как он об этом вспоминает в конце своей жизни: ученики и последователи Рэдклифф-Брауна «Фортес и Глакмен были очень близкими друзьями многие годы. Глакмен и я впервые очень бегло познакомились на семинаре Рэдклифф-Брауна в Оксфорде зимой 1938/39 г. Я почувствовал стойкую и неизменную неприязнь ко всему тому, что с ними было связано, а к Глакмену в особенности»[1233]. Лич не принимал жесткого детерминизма интерпретаций «оксфордского структурализма», которые сводили культуру и поведение человека к простым реализациям абстрактных принципов.