История британской социальной антропологии

Джон Лёббок (1834–1913) занимает своеобразное место в ранней истории социальной антропологии. Он сыграл в ней значительную роль, хотя его сочинения не отличались теоретической глубиной. Он вошел в науку как страстный защитник и пропагандист учения Ч. Дарвина, правда, не проявил сколько-нибудь адекватного понимания духа его учения. Он родился в семье известного банкира и казначея Королевского общества. Его поместье в графстве Кент соседствовало с домом семьи Дарвина, с которым он познакомился еще в детстве и стал надолго его ближайшим другом. Лёббок был, пожалуй, первым из антропологов, познакомившимся с основными положениями главной книги Дарвина еще до ее выхода в свет. В дальнейшем Дарвин и его соратник Т. Хаксли стимулировали интерес молодого Лёббока к научным изысканиям – под их влиянием он самостоятельно вел раскопки и в 21 год совершил научное открытие, обнаружив и описав первые в Англии окаменелости мускусного быка. В 23 года он был избран членом Королевского общества (одна из самых высоких степеней отличия ученых в тогдашней Англии), затем стал соредактором (вместе с Хаксли) весьма авторитетного научного журнала «Обозрение естественной истории» (Natural History Review). Отличаясь честолюбием (он в юности как-то заявил Дарвину, что обязательно будет президентом Королевского общества, канцлером Казначейства и лордом-мэром Лондона)[264] и кипучей энергией, Лёббок достиг высокого положения в обществе – стал вице-канцлером Лондонского университета, первым президентом Института банкиров и вторым председателем муниципального совета Лондона; в 1899 г. ему был пожалован титул пэра, лорда Эвбери, по названию местности, где он открыл и сохранил для потомства мегалитические памятники.

Для истории социальной антропологии существенны две работы Лёббока – «Доисторические времена» (1865) и «Происхождение цивилизации и первобытное состояние человека» (1867–1869)[265]. Если первая из этих книг была посвящена, главным образом, описанию «доисторических» (археологических) древностей, то во второй Лёббок изложил основные общетеоретические постулаты зарождающейся социальной антропологии. Они формулировались в духе дарвинизма, если воспринимать его не как биологическую теорию, а как идеологию развития всего сущего, и практически совпадали с теоретическими положениями Тайлора (его программный труд вышел в свет в этом же году), с которым Лёббок дружил. Надо сказать, что труды Лёббока еще при их публикации многими считались легковесными, а на скло не его лет – безнадежно устаревшими. Тем не менее роль Лёббока в утверждении эволюционистской программы ранней социальной антропологии была значительна – он, благодаря своему энтузиазму и высокому положению в обществе и официальных академических учреждениях, сделал, пожалуй, не меньше, чем Тайлор, для того, чтобы идея социокультурной эволюции завоевала заметное место в общественном сознании, заполненном религиозными и расистскими стереотипами, а также утвердилась в довольно консервативной академической среде.

При всем своем эволюционистском энтузиазме Лёббок, с его любительской увлеченностью предметом (систематического университетского образования он так и не получил), допускал в своих сочинениях высказывания, свидетельствующие о его принадлежности не столько к гуманистической традиции, восходящей к эпохе Просвещения, сколько к рутинной среде среднего класса. Так, образ «дикаря» в его восприятии отличается довольно мрачными чертами – «он раб своих собственных желаний и чувств; недостаточно защищенный от воздействия погоды, он страдает от холода ночью и от палящего солнца днем; ему, не знакомому с земледелием, живущему по воле случая и неуверенному в успехе, голод всегда смотрит в глаза и часто побуждает его к ужасному выбору между людоедством и смертью»[266]. Черпая факты из случайных литературных источников, Лёббок часто невольно перенимает их риторику и обывательское отношение к первобытным народам, лейтмотивом которого может служить характерная фраза – «нравы звериные, религии никакой».