История британской социальной антропологии

В отличие от Рэдклифф-Брауна, продуктивная научная деятельность Малиновского была связана, главным образом, с одним центром – ЛШЭПН, хотя обычно во время летних каникул он выезжал с лекциями в Женеву, Вену, Рим, Осло, а также совершал кратковременные поездки с научными целями. В 1934 г. антрополог отправился в Южную Африку для участия в конференции по организации системы просвещения коренного населения этой страны. По окончании конференции Малиновский с июля по октябрь навещал своих учеников, работавших в поле среди народностей свази, бемба, масаи, кикуйю, мараголи. В 1926 г. он во время творческого отпуска поехал в США и побывал у сапотеков, где столкнулся с языком, вызвавшим затруднения в изучении даже у него, с его редкими способностями к языкам.

В 1936 г. Малиновский в качестве делегата Лондонского университета был на юбилее старейшего в США Гарвардского университета и удостоился звания его почетного доктора. Через два года он опять приехал в Америку, на этот раз для лечения, и больше в Англию не вернулся. По-видимому, это объясняется не только болезнью Малиновского и теми трудностями, которые были связаны с начавшейся Второй мировой войной. Не последнюю роль сыграли изменения отношения к нему учеников.

Будучи уже не юношами, с восторгом внимавшими «харизматическому лидеру», но опытными исследователями со стажем полевой работы, они убедились на практике в отнюдь не беспредельных возможностях методов своего учителя, в догматичности его научной позиции. При написании совместного труда по проблеме «культурных изменений» в Африке некоторые из них (Л. Мейр, И. Шапера, М. Фортес и др.) выразили несогласие с крайним антиисторизмом своего учителя, с его механистической концепцией взаимодействия европейских и африканских культур. Малиновский выступил с резкой критикой их теоретической позиции.

Идеи Малиновского все больше приходили в противоречие со строго социологической направленностью исследований, которая под влиянием Рэдклифф-Брауна укреплялась в британской социальной антропологии. Ему гораздо больше импонировали теоретические установки американской культурной антропологии – подчеркнутый психологизм, интерес к проблеме взаимодействия культуры и личности, представления о предмете этой науки, которым считалась культура, а не общество.

Все это способствовало тому, что ученый легко расстался с Лондоном и принял приглашение Йельского университета. Там на посту профессора он оставался до своей смерти в 1942 г.

* * *

Не может не возникнуть вопрос о взаимоотношениях между Малиновским и Рэдклифф-Брауном. Являясь основоположниками нового направления в одной и той же научной дисциплине, они на протяжении своей жизни почти никак не были непосредственно связаны между собой. Однако во время эпизодических встреч еще на заре своей научной карьеры не раз убеждались в сходстве своих теоретических позиций. Одна из таких встреч состоялась в 1914 г. в Австралии во время работы антропологической секции Британской ассоциации содействия развитию науки, секретарем которой был Малиновский. Много лет спустя Рэдклифф-Браун так вспоминал об этой встрече: «Мы много раз и подолгу вели разговоры об антропологии, о целях и методах полевой работы и пришли к полному согласию»[546]. В том же (1914) году Рэдклифф-Браун написал рецензию на первую монографию Малиновского об австралийской семье, назвав этот труд «лучшим в английской литературе примером научного метода в описании обычаев и институтов дикарей»[547]. Единство основных положений своей методологии с воззрениями Рэдклифф-Брауна не раз подчеркивал в своих публикациях Малиновский. Иногда в кругу коллег он в шутливой форме именовал Рэдклифф-Брауна, как и себя, «архифункционалистом»[548].

К концу 30-х годов ХХ в. ситуация изменилась – Малиновский, все больше склоняясь в своих теоретических работах к биологизму и психологизму в трактовке культуры, высказывался против социологизма, на позициях которого всю жизнь стоял Рэдклифф-Браун[549]. Противоречия между лидерами «новой» социальной антропологии дошли до того, что Рэдклифф-Браун стал публично возражать против именования себя функционалистом, объясняя это тем, что понятие «функционализм» у многих ассоциируется с доктриной Малиновского, «которая каждую черту культуры любого исторического и современного народа объясняет, связывая ее с семью биологическими потребностями человеческого организма». «Что касается меня, – пишет он в статье “Функционализм: протест” 1949 года, – то я отвергаю эту доктрину полностью, считая ее не только бесполезной, но и вредной»[550]. «Для реабилитации понятия “функционализм”, – иронизирует Рэдклифф-Браун, – надо общую теорию культуры Малиновского назвать “малиновскианизм”»[551].