История Брунгильды и Фредегонды, рассказанная смиренным монахом Григорием. Часть I

На королевской вилле ее ждали. Патриций Цельс церемонно раскланялся с ней, и с галльским красноречием наделал множество комплиментов ее красоте. Теодогильда даже смутилась. Ее муж, хоть и был грамотен, и даже что-то читал иногда, вводя ее в оторопь, но такого себе никогда не позволял. Он был настоящим франком, а значит, пустые речи редко покидали его уста. Ей приготовили баню, и она провела там целый вечер, смывая с себя всю усталость недельного пути. Все-таки горячая вода — это такое блаженство. Выйдя оттуда, она с изумлением увидела бледные лица слуг, сидевших с затравленным видом.

— Что случилось? — спросила королева, пребывающая в прекрасном настроении.

— Госпожа, наши повозки погнали куда-то, — запинаясь сказал старый слуга. — Только вашу оставили.

— Как это? — раскрыла рот королева. — Кто разрешил?

— Патриций Цельс распорядился. Половина воинов с теми повозками ушла, — продолжил слуга.

В голове Теодогильды забил набат.

— Патриция позовите, — взвизгнула она. — Живо!

Цельс пришел через пару минут, не сменив на лице благодушной улыбки, которая, казалось, прилипла к нему.

— Ты что это творишь? — заорала на него королева, забывшая о своем достоинстве. Сейчас это была просто баба, которую нагло обворовали средь бела дня.

— А что я творю? — непритворно удивился патриций. — Казну вывожу в столицу.

— Да как ты посмел? Без моего разрешения! Я все королю расскажу! Не дай бог там хоть денарий пропадет! — королева срывалась на неприличный визг.

— Ничего не пропадет, — уверил ее Цельс. — Все до последнего нуммия в целости доедет. А вот ты королю ничего не скажешь.

— Почему это? — с тупым удивлением на лице спросила Теодогильда. — Обязательно скажу, и не надейся!

— Ты его не увидишь, — Цельс откровенно потешался над простушкой.

— Так он меня в жены берет, — королева рухнула на скамью, потому что ноги не держали ее больше. — Он же мне письмо написал.

— Ну, написал, — не стал упираться Цельс. — Если быть точным, то написал я, но он его читал. Ты, дура деревенская, отсюда в монастырь поедешь. Грехи замаливать.

— В ка… какой еще монастырь? — прохрипела королева, выпучив глаза.

— В Арелате есть хороший монастырь, — любезно пояснил ей Цельс. — Там тепло, солнышко светит, летом с моря приятный ветерок дует. Тебе там понравится.

— Что за Арелат? Я даже не знаю, где это! — Теодогильда была раздавлена.

— Город это на самом юге, — продолжил пояснения Цельс. — Прямо на берегу моря. Там хорошие места, и в том монастыре тебя уже ждут.

— Но я не хочу в монастырь, — зарыдала королева.

— Да тебя, глупая баба, и не спрашивает никто, — уверил ее патриций, которого вся эта ситуация неимоверно веселила. — Король сказал свою волю, и ты туда поедешь. А будешь кобениться, свяжем.

— Но он же обещал, что в жены возьмет, — потрясенно сказала Теодогильда, на собственной шкуре познав всю глубину народной мудрости, которая звучала как «Обещать, не значит жениться».

— Вот до чего же ты все-таки глупа, удивительно даже, — сплюнул Цельс. — Неужели ты думаешь, что можешь короля купить, как девку гулящую? Да как тебе такое в голову могло прийти? И чем купить? Золотом его же брата, которое по праву наследства и так его? Да ты совсем разум потеряла? Хотя нет, ты его никогда и не имела вовсе. Отдыхай сегодня, завтра с рассветом в Арелат поедешь.

— Сколько же ехать туда? — обреченно спросила Теодогильда.

— Если господь будет милостив к тебе, и ты в снегах не сгинешь, то за месяц доберешься, — пожал плечами Цельс. — И я тебя сразу предупреждаю. Начнешь дурить, сгниешь в келье, что размером меньше, чем твоя толстая задница. Ты меня хорошо поняла, корова дурная?

— Помоги мне святой Мартин, пропала я, — с тоской прошептала Теодогильда. Она еще не знала, что ее несчастья только начинаются.

* * *