История будущего Глори О'Брайан (ЛП)

Закон о Выборе Отцов в итоге убьет систему алиментов – ни один отец, ушедший из семьи, не обязан будет давать деньги на содержание ребенка. «Зачем нам давать деньги женщинам, которые не могли включить мозг, прежде чем бросать своих мужей?» Еще один жирный плюс в пользу непоследовательных идиотов, которые не заглянули даже в статистику того, кто обычно кого бросает.

Мелким шрифтом под Законом о Выборе Отцов будет стоять право мужчины уйти от жены, если ему кажется, что она не отвечает его интимным или хозяйственным запросам. Но если женщина по какой-либо причине уйдет от мужа, она нарушит Закон о Выборе Отцов. Короче, золотое правило для женщины: если уходишь, не пались.

========== Очень умная ==========

Я смотрела, как Элли переводит взгляд с одного барабанщика на другого. Иногда ее глаза расширялись, как будто мы с ней видели одну и ту же бойню. Хотя, возможно, она видела совсем другое. Потомков Рика. Корни их коммуны. Может быть, однажды она обнаружит, что вся ее жизнь принадлежит мне.

Рик по-прежнему стоял около кружка барабанщиков. При виде его я огляделась вокруг: не увижу ли маленького мальчика с кудрявыми волосами и плохой кожей? Двое детей играли у огня, и мне было лень подойти и разглядеть их поближе. Вместо этого я пошла на поиски мистера Хеффнера, отца Элли. Я решила, что уж он-то рано или поздно расскажет мне что-то интересное.

Послание от Эда Хеффнера: «Его дедушка был лысым импотентом. Эд унаследовал лысину, но отказался наследовать импотенцию. Поэтому он тайком проносил в коммуну таблетки против импотенции. Последние слова, которые он услышал от отца, были: “Когда ты уже вырастешь и найдешь работу?”. Он не слишком-то любил отца. И не так уж сильно любил Жасмин. Больше всего на свете от любил Элли».

– Поздравляю, – сказал он мне.

– Спасибо.

– Выпускной – это важное событие, – продолжил он. – Не думал, что мы тебя здесь сегодня увидим.

– Неделя выпускников на побережье не для меня. – Меня приглашали. Я так и не ответила. – Надеюсь, Элли тоже скоро закончит школу, – заметила я. – Сегодня мне было грустно без нее, мы ведь вместе начинали учиться.

– Я тоже надеюсь, что она скоро закончит.

Я оглядела его. Что я теряю?

– Но этим заправляет Жасмин, так? Вы ни на что не влияете? – Он нахмурился. Я продолжила: – Я ведь все это время жила от вас через дорогу, не могла же я не заметить?

– Не верь всему, что говорит твой папа, – ответил отец Элли.

– Серьезно? Он мне много что говорит.

Эд Хеффнер смутился еще сильнее.

– Ну, – ответил он, – все не так просто, как ты можешь думать.

Мы стояли друг напротив друга, он смотрел на меня, я – на него. Он улыбнулся, и я улыбнулась в ответ. Он нахмурился, и я тоже нахмурилась. Потом я спросила, даже не собираясь задавать вопрос:

– Какая была моя мама? – Вопрос повис в воздухе, смущая нас обоих. – Ну, она была доброй? Веселой? Или все время в депрессии?

Не знаю, зачем я спросила о маме Эда Хеффнера, но сделанного не воротишь.

– Твоя мама была чертовски веселой, – ответил он. – И очень, очень умной.

– Вот как.

Снова повисла пауза – нам обоим было нечего сказать. Отец Элли смотрел на свои руки.

– Никто из нас не знал, что этим кончится. Если бы мы поняли, мы бы, наверно, помогли. Она нашла работу в торговом центре и с тех пор почти тут не появлялась. Мы… не очень хорошо приняли то, что она пошла работать.

– Она работала?

Эд снова смутился:

– Может, спросишь отца?

– Спрошу, – ответила я.

– Между друзьями иногда что-то встает, – продолжил он.

– Еще как, – ответила я, кидая взгляд в сторону Элли. – Я знаю, что встало между мамой и Жасмин.

– Да, Жасмин действительно думала, что работа противоречит всему тому, ради чего мы сюда переехали.

– Дело было не в работе, – ответила я. Он посмотрел мне в глаза. Еще одно послание Эда Хеффнера: «Его дочь Элли рано выйдет замуж, и его это не обрадует».

– А в чем тогда было дело? – спросил он.

– Может, спросите Жасмин? – предложила я. – Она-то точно знает.

– Что ж… Твоя мама была хорошей женщиной. Тебе нужно это помнить. Она слишком рано покинула нас.

– Спасибо, – ответила я. – Вы единственный, кто рассказывал мне о ней что-то такое.

Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы и перехватывает горло. Отец Элли развернулся, чтобы уйти, и на прощанье сжал мое плечо:

– Спроси у отца. Он тебе расскажет.

– Спрошу, – пообещала я, тоже отворачиваясь. Эд Хеффнер подошел к своему дому, открыл дверь, вошел внутрь и до конца вечера больше не появлялся.

Что-то в его словах вызвало у меня желание вернуться в чулан, есть там призраки или нет. Почему я так боялась свою собственную мать?

Я нашла Элли за разговором с кучкой детей помладше и подошла к ней:

– Пойду домой. Был тяжелый день, – объяснила я.

– Ты пропустишь полночный пирог!

– Помню. Все в порядке. Я устала.

– Тогда до завтра, – попрощалась Элли и прошептала: – В торговый центр? – Я показала ей два больших пальца и пошла домой.